Писатель и этнограф Лев Минц; Книга: Блистательный Химьяр и плиссировка юбок рассказывает о еврейских общинах, существующих по всему миру, о происхождении еврейских имен и фамилий, о еврейских профессиях и особой еврейской географии, щедро сдабривая свое повествование историческими фактами, лингвистическими изысканиями, социологическими данными, байками и анекдотами. И в конце концов дает ответ на вопрос, как, распространившись по всему свету, евреи тем не менее сумели сохранить общность и остаться единым народом.
Глава 1. " Элефантина — так по-гречески назывался город на южной оконечности небольшого острова на реке Нил, в нескольких километрах от Первого порога.
«Элефант» — по-гречески слон, потому и неудивительно, что арамейское его название звучит как Иев — «Город Слоновой Кости». Это название дали евреи. И не случайно. Во-первых, они обретались там в изрядном количестве, а во-вторых, люди практические, они обратили внимание на то, что слоны на острове отсутствуют, зато слоновую кость привозят из близлежащей Нубии большими партиями, и торговать ею — дело выгодное. На острове стояла крепость-город, и ее задачей было охранять египетские пределы от возможных вторжений нубийцев, каковая задача и была возложена на еврейских наемников (или воинов-интернационалистов), коих пригласил в VII веке до нашей эры фараон Псамметих II.
Надобно заметить, что задолго до того, как евреи освоили искусство денежных оборотов и зубоврачевания, они были хорошо известны по всему тогдашнему Ближнему Востоку как умелые и опытные воины с воинской специализацией «охрана госграниц». Это, кстати, не противоречило и их коммерческим устремлениям: работа на таможне и всякая там растаможка входили в их прямые обязанности.
Так что, когда в следующем веке Египтом правили уже не фараоны, а персы, еврейский гарнизон продолжал выполнять свои обязанности. Евреи в Элефантине в то время делились на две категории: «баал-дегел» — солдат и «баал-кирья» — горожанин.
Именно в Элефантине произошло событие, вообще-то в еврейской истории немыслимое: постройка храма. Как известно, у евреев Храм один. Судя по всему, евреи Элефантины были хорошими воинами и толковыми коммерсантами, но в религиозных вопросах были людьми темноватыми.
Храм их был построен богато: с каменными колоннами и плитами из камней, крытый кедровым деревом и с пятью воротами на бронзовых петлях. Служили в нем коганим и приносили на алтаре жертвы.
На заклание шли прежде всего бараны, но, на беду, местное египетское население поклонялось богу Хнуму, которого изображали в виде барана или человека с бараньей головой. И принесение в жертву аналогов божества не могло не раздражать египтян. Но поскольку военная сила была в руках евреев, а египтяне были всего лишь покоренным народом, сами они с еврейским храмом поделать ничего не могли и подавали жалобы персидским наместникам.
Тут надо сказать, что персы не мешали своим разноплеменным наемным войскам соблюдать свою религию, но так, чтобы это не мешало уставным обязанностям. Посему в декрете, скажем, царя Дария военнослужащим еврейского вероисповедания предписывалось отмечать Песах и четко расписывался ритуал праздника — с тем, чтобы в эти дни воинский долг исполняли другие интернационалисты на персидской службе. К примеру, арамеи или греки. Если какие-нибудь ритуалы могли помешать воинской службе, следовало получить на их проведение разрешение у персидской администрации, чтобы она могла подменить наряды и караулы.
Так вот, персидский наместник, получив жалобы баранолюбивых египтян, запросил мнение иерусалимского первосвященника и персидского наместника Иудеи. Поступил ответ, что никакого храма с жертвоприношениями у евреев, кроме Храма, не может быть. И в 411 году до нашей эры элефантинский храм был разрушен. Элефантинские евреи обратились с жалобой к иерусалимскому первосвященнику и были озадачены тем, что он даже не ответил на столь греховный вопрос. Однако они продолжали служить верой и правдой, пока город наконец не пришел в упадок, и жители покинули его. Но это произошло не скоро: в раннехристианскую эпоху.
Но была эпоха и дохристианская. И одним из главных еврейских центров тогда была Вавилония.
События, о которых мы хотим рассказать, происходили в те времена, когда арабами назывались только жители пустыни, оседлые же люди говорили по-арамейски, и евреи не были в том исключением. Жило их тогда в Междуречье Евфрата и Тигра (а уж если по-еврейски, то бейн нхар Прат у-нхар Хидекель) видимо-невидимо в огромном количестве деревень и городов. Считайте, что другие люди там были в меньшинстве. Кстати, ивритское слово «бавлим» — «вавилоняне» обозначает именно евреев, живших на этой территории.
Начало еврейским поселениям в Вавилонии положил царь Навуходоносор, переселивший в начале VI века до нашей эры многие тысячи евреев. Когда почти через полвека персидский царь Кир завоевал Вавилонию и разрешил евреям вернуться на родину (которая тогда не носила эпитета «историческая», ибо все еще было живо в памяти), вернулась меньшая часть. Места в Вавилонии уж больно были благодатные. Кажется, произошла одна из типичных ошибок еврейской истории, когда удобства чужого дома возобладали на бедностью дома своего. Даже к восстанию Маккавеев вавилонская община отнеслась безучастно.
Страна тем временем переходила из рук в руки: пришли греки, пришли парфяне, пришел — далеко еще не исламский — Иран. Положение евреев не подвергалось изменениям. Большая часть их занималась земледелием, многие — особенно в городах — весьма удачной торговлей. Не очень их коснулись ни Иудейская война против Рима, ни восстание Бар-Кохбы. Разве что беженцы появлялись после этих потрясений, и, надо отдать должное, принимали их прекрасно и помогали чем могли.
Правил евреями — бавлим экзиларх — это по-гречески, а по-арамейски — реш-галута — «глава изгнанников». (В нашей довольно безграмотной нынешней прессе его назвали бы «руководителем диаспоры».) Реш-галута представлял общину перед местной властью и пользовался солидным авторитетом.
Но ничто не вечно под луной. И в Иране к власти пришла династия Сасанидов, а для тех государственной религией был зороастризм, известный также как огнепоклонничество. В частности, религия эта запрещает хоронить покойных в земле, а у евреев другой вид похорон не принят. Много есть и других расхождений. И евреи испытали на себе религиозные преследования. Не такие, правда, сильные, как впоследствии, но малоприятные. Были и более легкие периоды, было и ужесточение гнета, но больше не против евреев, а против манихеев (некой смеси христианства с индийскими учениями и элементами зороастризма) — они казались царям Ирана наиболее опасными — и против христиан, которых подозревали в сочувствии к византийскому врагу.
Все равно жить было можно, хоть и не так хорошо, как прежде. А вот совсем плохо стало… Вероятно, вы думаете, «когда цари Ирана заняли антиеврейскую позицию»? Если так, то вы ошибаетесь. Наоборот. Был взят курс на полное равенство всех жителей империи под знаменем нового учения — маздакизма. Случилось это при царе Каваде I, когда жрец Маздак провозгласил общность имущества, земель, жен и всего прочего, что делало людей неравными друг другу. Кроме того, отменялись и все религии как ложные и не соответствующие идеям равенства и братства. Вам это ничего не напоминает?..
И ведь нашлось множество людей — и среди евреев тоже, — которые во все это поверили и стали служить новому учению со всей истовостью бердичевского красного комиссара. И стали внедрять реформы как на землях, населенными евреями, так и другими народами. Длилось это почти пятьдесят лет в V–VI веках нашей эры. Реш-галута Мар-Зутра собрал военную силу, достаточную для того, чтобы оборонять еврейские районы в течение семи лет. Но был сокрушен. Начались зачистки и нормализация. В междуречье направлены были самые проверенные и крутые комиссары. И вы, увы, понимаете сами, кого среди них хватало. Во всяком случае, известно, что в некоторых селах еврейки предпочитали бросаться в реку, чтобы не стать «общими женами».
Потом новое учение иссякло и выродилось, и никто в него толком уже не верил, хотя внешне соблюдали должные обряды. Только часть очень идейных товарищей продолжали свято верить, но власти у них уже не было. Этот период до боли похож на известные нам времена. Вернулся зороастризм, наступил исламский период. Но все это было гораздо позже, и об этом отдельный рассказ.
Историки, веками пытающиеся разгадать тайну существования Атлантиды, идут, с нашей точки зрения, неверным путем. Есть всего лишь один надежный способ проверить реальность существования той или иной страны. Если она существовала, то в ней обязательно была еврейская община со своей собственной историей. Об этом должны были обязательно сохраниться записи — в переписке с евреями других стран или в генизе каирской синагоги. Нет таких записей — значит и страны не было…
Положа руку на сердце: много ли вы знаете о Византии? Для большинства современных людей она представляется чем-то вроде Атлантиды: красивые легенды, «византийские интриги» и пресловутый «щит на вратах Цареграда», вроде бы приколоченный в X веке полулегендарным Олегом.
А ведь была, существовала с IV по XV век на Востоке великая держава, откуда на Русь (и не только) пришло православие, пришли многие искусства и науки. И зародыши такого антисемитизма (точнее сказать, юдофобии), что и по сей день не расхлебать…
Возникла Византия (точнее, Восточная Римская империя) в результате постепенного распада единой Римской империи на Западную и Восточную части. Византийцы продолжали называть себя римлянами (или ромеями), но государственным языком у них стал греческий. Территория же несоизмеримо превосходила современную Грецию, включая в разные времена и Балканы, и Малую Азию, и Палестину со все еще многочисленным немирным еврейским населением, и Сирию, одной из первых ставшую христианской, и Египет. При Юстиниане Великом византийские войска покорили даже Италию, Пиренейский полуостров и Северную Африку.
И везде существовали еврейские общины: ведь в позднем Риме иудаизм (несмотря на все еврейские восстания и «иудейские войны») считался религией, допускаемой законом. Ну а закон, конечно же, был пережитком и родимым пятном языческих времен. Благочестивого императора Константина и его не менее благочестивую матушку Елену занимало превращение Палестины в страну исключительно христианскую. Действительно, странно как-то получалось: Святая, понимаете ли, земля, а живут на ней неудобно даже сказать кто… Арабы еще в тех краях не появились, а появись они со своими претензиями, первой бы яростно возмутилась христолюбивая Сирия. И продолжала бы бешено возмущаться до тех пор, пока не превратилась в мусульманскую. Примерно так в общем-то и получилось. Каким оплотом ислама стала теперешняя Сирия, в каких убежденных мусульман превратились ее носатые и курчавые жители!.. Но — тогда это все было еще делом будущего. Тогда просто хотелось очистить страну от евреев. В Западной Европе лет через семьсот такие вопросы решались гораздо проще: изгнать — и дело с концом. Но в Европе-то их редко бывало больше сотни душ на город, и гнать было куда как легче.
Во времена, о которых мы повествуем, евреи хорошо владели оружием, а уж за Эрец Исраэль — Землю Израильскую — бились с неукротимостью львов.
Но можно было пойти и другим путем — цивилизованным, византийским: придавить, ограничить, да так, чтоб сами разбежались. И сын Константина, Констанций (тоже, по всему видать, юноша благочестивый), запретил евреям вступать в Иерусалим. Точнее говоря, обновил полузабытый древнеримский закон, введенный после Иудейской войны и восстания Бар-Кохбы. Естественно, вместо благодарности он в 351 году получил восстание — с вырезанием христианского населения и прочими эксцессами, которых мы, люди века гуманного и цивилизованного, одобрить, естественно, не можем. Но, кажется, в IV веке никто иначе не поступал… Восстание было подавлено с неменьшей бесчеловечностью.
История евреев в Византии представляется нам как непрерывная череда усиления антиеврейского законодательства. В V веке император Феодосий собрал воедино все антиеврейские законы, да еще запретил строить новые синагоги. (Бедняга! Он не знал, что в отличие от христианского храма синагогой может служить любое помещение, хоть и не так упорядоченно, как настоящая синагога.) Император Юстиниан в VI веке относился к евреям еще хуже. У него, впрочем, были веские причины, кроме нормальной зоологической вражды: усилилось иудейское во многом царство в Химьяре, стало угрожать интересам Византии; христиан там еврейский царь Зу-н-Навас немилосердно прижал. И, если уж положить руку на сердце, не без оснований подозревал Юстиниан своих еврейских подданных в том, что химьярскому царю они сочувствуют больше, чем ему. Ну, с Химьяром разобрались, натравив на него христианскую единоверную Эфиопию, помогши ей снаряжением и разведданными. (Опять-таки справедливость требует вспомнить, что и на славян византийцы натравливали печенегов и наоборот, а в нужный момент могли за еврейского хагана Хазарии выдать свою православную принцессу. Политика, знаете ли, дело тонкое. И грязное. А уж византийская…)
Тут только следует внести ясность. В отличие от средневековой Европы, лет этак через шестьсот, где с евреями, жившими очень малыми общинами в городах, можно было делать что угодно, Византия имела дело с евреями другого типа. Центр в Эрец Исраэль имел огромное влияние на всех евреев империи, во многих других местах евреи жили очень большими массами и на удар отвечали ударом, а то и двумя. Скажем, во время восстания в Антиохии убили патриарха и паству его сильно проредили. И так было не в одном месте. Другие же евреи массами уходили в Хазарию, стремительно выраставшую в мощного и непримиримого врага Византии.
Когда же к власти пришел император Ираклий — VII век, — по Византии ударили персы (до Хомейни было далеко: мусульманами они не были). Евреи перешли на сторону персов и помогли им захватить Иерусалим. Это не помешало персам причислить евреев к числу побежденных и обложить налогом, хотя и существенно более легким, чем христиан, но все равно непосильным и — для бывших только что союзниками — оскорбительным. Тут тайные агенты Ираклия стали распространять среди евреев сведения, что император им все простит, если они выступят против персов. Евреи поверили, и персы были изгнаны. А потом начались погромы…
Тут мы на мгновение остановимся. В любом не слишком дружественном евреям труде эта история с ударом по Византии, а потом — с Византией — по бывшим союзникам приводится как образец предательской сущности еврейского племени. Словно в европейскую историю не заглядывали, которая сплошь из такой дружбы до гроба и состоит! Но дело в том, что с еврейской точки зрения они не могли изменить ни Византии, ни Персии: дело происходило в Эрец Исраэль и неподалеку, а права Византии (и Персии) на эту землю — незаконны. Евреи отстаивали свою землю, и с кем вступать в союз, против кого и в какой последовательности — это их дело.
Византия между тем продолжала сокращаться. Возникновение ислама и арабское завоевание Палестины и Египта улучшили положение там евреев. (Потом, впрочем, как мы знаем, это привело к тягчайшим конфликтам, но из VII века этого всего не было видно… А уж несуществующим властям несуществующей Византии и вообще от этого не легче.)
В VIII–IX веках Византию охватила тяжкая борьба между иконопочитателями и иконоборцами. Первые — понятны; вторые же утверждали, что почитание икон равносильно язычеству. Борьба велась не на жизнь, а на смерть. И естественно, что обе стороны (но иконоборцы чаще) прибегали как к последнему аргументу к Священному Писанию, книге, что ни говори, еврейской.
Оттого оппоненты любили именовать их евреями — в чисто ругательном, разумеется, смысле. Как вы еще христианина хуже обзовете? Евреи же в старинных древних спорах православных между собою участия не принимали: своих забот хватало. Иконоборцы, естественно, от этих грязных обвинений оборонялись яростной антиеврейской риторикой, чем стремились доказать свою приверженность христианству.
В 1453 году Византия окончательно пала под ударами турок.
Евреи остались…
Но история их в значительной мере переместилась в бывшую Западную Римскую империю: в Европу.
До самых Крестовых походов — а они тянулись, считай, двести лет — евреи составляли в Европе особое сословие, положение которого скорее вызывало зависть, нежели презрение. Свободные в личной жизни и передвижениях (весьма далеких, которые нормальному европейцу и не снились, хотя бы потому, что он о таких дальних странах и не ведал), объединенные практически по всему миру, евреи держали в своих руках — прежде всего — торговлю с загадочным и богатым Востоком. А в каждой стране, где они проживали, они имели особые отношения с правителем (это мог быть король, князь, герцог, в конце концов, епископ, ибо в те времена князья церкви бывали и князьями светскими), и это охраняло их и от черни, и от бандитствующих мелких феодалов, и от завидующих местных коммерсантов. Что же касается владык, то хотя грамотны они были далеко не все, зато отлично понимали выгоду, приносимую еврейскими общинами в виде налогов.
Крестовые походы всю эту картину разрушили. Во-первых, убивать врагов Христовых и принуждать их к крещению — дело благочестивое, и этим элементом благочестия крестоносцы обделены не были. Во-вторых, владетели Европы вдруг увидели, как в случае народного движения шатается их собственная власть. Выгодны тебе евреи или не выгодны, заяви-ка об этом публично, и вмиг власть твоя лишится законных оснований, ибо в момент, когда весь народ, современным языком говоря, в едином порыве, как один человек (Что там дальше? Кажется, «с чувством глубокого удовлетворения»…) идет громить басурман за далекие моря, ему мешают обрушить справедливый гнев прямо здесь! А не из них ли ты сам?.. Правда, во многих местах Европы самые кровавые погромы удалось предотвратить, а точнее говоря, ослабить их результаты. Так сказать, походы походами, а лишать себя самой доходной части бюджета не позволю.
На двести лет, пока на дорогах Европы хозяйничали отряды крестоносцев, передвижение еврейских караванов по ним стало невозможным. Двести лет — всего лишь один небольшой этап в многотысячелетней истории еврейского народа. Но двухсот лет совершенно достаточно, чтобы утратились навыки, забылись старые связи, которые налаживаются десятилетиями, но рвутся в недели. А потом хоть бы и возобновились! Европейское купечество само познало Восток, открыло — проломило! — туда пути, и конкурент был ему совершенно не нужен. Тем более — враг веры. (Единоверцу шею свернуть — тоже дело святое, но труднее найти этому юридическое обоснование.)
Лишенные средств к существованию евреи стали куда как больше, чем до этого, заниматься ростовщичеством. Заметим с грустью, что из всех видов человеческой деятельности, включая работорговлю, ростовщичество вызывает меньше всего симпатий. Что и понятно.
Кстати, ростовщичество — одна из древнейших профессий, уж куда старше журналистики. И в Древней Греции, и в Древнем Риме, а тем более на Древнем Востоке этим ремеслом занимались весьма широко люди всех конфессий (у кого были деньги, естественно). Христианство же (да и иудаизм, а также ислам) относится к этому занятию отрицательно. В тех, естественно, случаях, когда дело касается единоверцев. (А у индусов, скажем, или у буддистов и конфуцианцев-китайцев, к примеру, это работа как работа.) Но неверным это презренное занятие позволено. Таковыми «неверными» в Европе и были евреи.
Человек, дающий вам в долг одну сумму, но требующий назад другую — бо́льшую, а в случае неуплаты отбирающий ваше имущество, становится предметом вашей ненависти. Плевать вам на то, что он — прекрасный отец, замечательный муж и вообще человек благочестивый.
Власти светские тоже относятся к нему с презрением и даже с отвращением, но налоги с него брать не забывают. Их заботливость доходит до того, что Специальными указами они устанавливают, что «десятину» — налог размером в десятую часть — еврей-ростовщик обязан платить церкви, когда состояние христианина переходит в его руки.
Историки, занимавшиеся экономическим положением еврейских общин средневековой Европы, выяснили, что ростовщичеством профессионально занимался относительно небольшой процент евреев. Большая же часть после Крестовых походов влачила жалкое существование, перебиваясь мелочной торговлей вразнос и ремеслами, не престижными среди христиан: починкой и продажей старой одежды, к примеру. А многие не имели и этих средств и существовали на пожертвования богатых членов общины. Тех же ростовщиков.
Но в сознании европейцев стабильно закрепился образ: еврей-кровосос…
В то время как в Западной и Центральной Европе еврейская жизнь (имеется в виду экономическая) после Крестовых походов угасала, а Восточная Европа только ждала своего часа, чтобы получить еврейский вопрос и связанную с ним головную боль, еврейство Испании оставалось просто оазисом для евреев. Вообще-то в обыденном сознании Испания и евреи объединены двумя шаблонами: с одной стороны, расцвет еврейской культуры и жизни в «арабской» Испании, а с другой — преследования инквизицией марранов и изгнание евреев из страны. Так оно, в сущности, и было. Но это не все. Даже очень не все. Ибо помимо процветания в мусульманских странах Иберийского полуострова евреи испытали и религиозные гонения со стороны фанатичной династии Альмохадов, которые и заставили большую их часть переселиться в христианские государства севера Испании. И был расцвет в католической Испании — экономический и культурный. Причем этот расцвет пришелся как раз на годы после упадка за Пиренеями. Как не раз бывало в еврейской истории, стоило ослабеть одним звеньям обшей цепи, которая и есть еврейский народ, немедленно усиливались другие. И цепь — несмотря ни на что! — оставалась прочной и связующей.
В отвоеванных у магометан городах новые правители предоставляли евреям свободу вероисповедания, позволяли оставаться в своих кварталах (только вместо слова «алхам» они стали называться худериями, от испанского «худео» — иудей). Кварталы эти отнюдь не стоит понимать как гетто, куда людей загоняют. Евреи сами хотели жить в худериях. В них они сохраняли свое общинное устройство и судебную автономию. Кстати, худерии не были тесными и перенаселенными: иной раз худерия превосходила остальную часть города площадью. Евреи подчинялись непосредственно королю, платили налоги в его казну, а монарх зачастую даровал евреям за заслуги и услуги землю (к северу от Пиренеев это давно уже считалось невозможным). Считается, что в XI–XII веках треть всех земельных угодий страны была собственностью евреев. И в этой земле начинало разбухать зерно ненависти, которое произросло потом обильными колосьями инквизиции, погромов и изгнания.
Да и города были резко недовольны не только влиянием евреев на королевский двор, но и тем, что налоги с них идут прямо в королевскую казну, минуя магистраты. Что же касается церкви, то отцов духовных больше интересовали духовные же вопросы: изоляция невинных агнцев от тлетворного воздействия врагов Христовых. Считалось, и мнение это было широко распространено, что евреи всеми силами хотят отвратить простой народ (а также благородных донов) от истинной веры. При этом предполагалось, что если их обратить в правую веру, то они перевоспитаются. По происхождению еще никого не преследовали. Но до поры до времени…
Короли между тем охотно предоставляли евреям службу при дворе — она, кстати, становилась наследственной. Королей и грандов тоже понять можно. Выражение «тайны мадридского двора» тоже ведь не на пустом месте появилось: дворы кишели интригами и заговорами. Тут еврей был прямо-таки незаменим: не гранд, не епископ — следовательно, в их заговорах участвовать не будет, да и очень заинтересован в стабильности, то есть в нынешнем короле. Тот, следующий, может быть, еще гаже будет…
…Не удержусь от сравнения из другой страны и другой эпохи. В самый разгар кадрового антисемитизма в Центре где-нибудь в Средней Азии в обкоме, а то и в республиканском ЦК всегда находилось место одному-двум евреям, причем в близости от партпадишаха. Принцип, заметьте, тот же: падишахи не доверяли всем русским, считая, что они более преданны Москве, а не лично партийному хану; не доверяли они также всем единоплеменникам, уроженцам других областей и кишлаков, полагая, что они плетут заговоры. Еврей же, никоим образом не претендовавший на престол, был и полезен, и удобен. И еще служил иллюстрацией по теме «Дружба народов».
Итак, Испания с Португалией служили как бы оазисом. Но зубы дракона были уже посеяны…
И это привело к появлению «последних евреев в мире»…
Не следует понимать это выражение как трагический сигнал: евреев еще в мире достаточно. Даже трудно и сосчитать. Так бывает, что некоторые люди в зависимости от того, что требует настоящий момент, то объявляют себя евреями, то резко против этого протестуют. К примеру, в Эфиопии числилось в последние времена тысяч тридцать евреев-фалаша, а когда положение в стране стало совсем невыносимым, оказалось, что еще триста тысяч именуют себя фалашмура, то есть потомками некогда обращенных в христианство, и требуют себя признать фалашами и немедленно вывезти в Израиль.
Впрочем, наш разговор не об Эфиопии, а о Португалии. Точнее — о северной провинции Траж-уж-Монтеш, что дословно переводится как «За горами». Действительно, провинцию отделяют от остальной страны высокие горы. Край этот из тех, что в России называют «медвежьими углами». Несколько склонные к преувеличениям португальцы любили говорить, что в Траж-уж-Монтеш кончается белый свет. Свет, конечно, не кончался: дальше Испания (правда, тоже отделенная горами), а там дальше, за Пиренеями, Франция. Но и сейчас в провинцию ведут не лучшие, по португальским меркам, дороги, а в средние века там можно было спрятаться почти как в России за Уралом.
С 1497 года, когда в Португалии тысячи евреев были насильно крещены, многие семьи продолжали в глубокой тайне сохранять веру отцов. Делать это было очень трудно, ибо святая инквизиция была начеку. Отцы-сыщики шныряли по городам, допытываясь у соседей подозреваемых, к примеру, а не предпочитает ли такой-то и такой-то баранину свинине. Любого доноса было достаточно, чтобы человека схватили. Под пыткой любой признавался в чем хочешь. И тогда его передавали светским властям с тем, чтобы «с ним поступили милостиво и без пролития крови». На костре и вправду кровь не проливают.
Португалию — как и Испанию — охватила такая «охота на ведьм», что составлены были списки «новых христиан» с тем, чтобы и в самом отдаленном поколении они оставались под подозрением. Эти списки были уничтожены лишь в 1768 году. Но при этом началась столь стремительная ассимиляция, что вроде бы о евреях в стране — мы имеем в виду тайных — говорить более не приходилось. Пока в 1917 году горный инженер Шварц не обнаружил в Брагансе и поселках Вила-Реал, Ковильян, Монкорву и в деревне Аргоселу в Траж-уж-Монтеш несколько общин. Внешне — да и не только внешне — католиков, но втайне некоторые из них соблюдали ритуальные обязанности. Выяснилось, что эти люди совершали браки только между собой, молитвы передавали устно из поколения в поколение. Причем хранителями традиций были женщины, они же и руководили тайными молениями.
Члены этих общин были убеждены, что они — последние евреи в мире…
После того как Шварц, сам еврей, рассеял это заблуждение, некоторые из них вдруг почувствовали неодолимое желание открыто вернуться к вере своих предков. Капитан португальской армии Артуру Карлуш де Барру Башту в начале 20-х годов официально объявил о том, что возвращается к вере, которую его предки исповедовали до 1497 года, и призвал всех «новых христиан» (вообще-то 500 лет для «новизны» срок слишком большой) сделать то же самое. Сначала многие (но далеко не большинство) откликнулись на призыв капитана, даже создано было несколько общин, но довольно быстро они распались. Что ни говори, а 500 лет в отрыве от всего еврейского никуда не выкинешь. Да и, как выяснилось, католиками эти люди — особенно крестьяне из горных деревень — стали много большими, чем сами предполагали. Вроде бы и скрывать теперь, как оказалось, было нечего. Не переходить же в настоящий иудаизм, чтобы тайно отмечать католические праздники?..
Из-за этой тайны обогатилась португальская кухня.
Успокойтесь, дорогой читатель, мы не собираемся предлагать вашему вниманию кулинарный труд!
Хотя некоторого кулинарного оттенка наш рассказ не лишен. Но лишь потому, что крепко связан с еврейской историей. Как известно, наличие еврейской общины просто необходимо любому государству, если оно нормальное. И следы деятельности этой общины прослеживаются в самых разных сторонах жизни государства, причем зачастую самых неожиданных. Вот как в данном случае: казалось бы, при чем тут евреи? Где евреи, а где кулинария? Профессия повара, обслуживающего широкие массы иноверного населения, никогда среди евреев особо популярной не была. Тем более в стране, где любимое мясо — свинина и очень уважаемы резко не кошерные морепродукты.
Однако по порядку. История евреев в Португалии складывалась не самым удачным образом и завершилась изгнанием их из страны — примерно так же, как в соседней Испании (Португалия и была некоторое время ее частью). И так же, как в Испании, власти были всерьез и надолго заняты слежкой за «новыми христианами». То есть за теми евреями, которые приняли христианство для виду, чтобы не быть изгнанными. Следует помнить, что святая инквизиция просуществовала в Португалии куда дольше, чем в других странах Европы. Методы слежки были продуманны и разнообразны: от элементарного «стука» со стороны соседей до почти современного «сбора информации по месту жительства и в трудовом коллективе». Некоторые же методы были несправедливо забыты, скажем, такой квалифицированной организацией, как наш КГБ. Не хочу клеветать на эту дееспособную контору, но, кажется, содержимым кастрюль на кухне она не занималась. Незачем было.
А вот трудолюбивые и неутомимые португальские святые отцы, наоборот, любили сунуть нос в чужие кухни. Как известно было святым отцам, евреи свинины не едят. Известно было также, что они любят баранину, птицу и рыбу в чешуе. Поэтому было вполне логично зайти как бы просто по-дружески в подозрительный дом и заглянуть в кладовку: висят ли в ней окорока и прочие свинокопчености. Или узнать у мясника: покупает ли сеньор такой-то у него свинину? Или только баранину? И часто ли? (При этом, конечно, надо было, чтобы сам мясник не был под подозрением: а то выяснится, что свиные туши рубить поручает помощнику…) Иной раз можно было в дом и не заходить, а только во двор нос сунуть: Португалия страна южная, и многие продукты в ней вялят и сушат прямо на воздухе. Ну а если ничего подозрительного, тоже не беда: всегда можно перекусить — вроде бы и работой занят, и сыт.
Но недооценили отцы коварства евреев, хотя сами же о нем толковали без устали. Евреи навострились делать такую ветчину и колбасу из гусятины и курятины, что их в упор нельзя было отличить от тех, которые доброму христианину надлежит есть. И на вкус они были столь хороши, что сначала соглядатаи, а потом и беспорочно христианские соседи эти псевдоветчину и псевдоколбаски очень полюбили.
Впоследствии же, когда секрет этот стал «секретом Полишинеля», ибо таить было уже не перед кем и некому, так как евреев в стране не стало (некоторые уехали, а еще больше совершенно ассимилировались), эта полюбившаяся снедь вошла в португальскую народную кухню и даже стала одним из предметов ее гордости.
В общем-то, учитывая, что во время Второй мировой войны столь негостеприимная к евреям в Средние века Португалия проявила себя на редкость гостеприимно, принимая еврейских беженцев и помогая им убежищем в своих посольствах (как в Венгрии), это и неплохо.
Временами возникали еврейские государства или квазигосударства, но в любом случае страны — побольше или поменьше, — где евреи чувствовали себя хозяевами. К примеру, Наксос — остров, точнее, островок в Эгейском море, в архипелаге Киклады. Вся-то его площадь — квадратных километров четыреста; здесь выращивают виноград, оливки, пасут овец. Есть еще крупное месторождение наждака, что считалось ценным в Средние века, но, честно говоря, наждак и тогда не был золотом и алмазами. Так что и в ту далекую эпоху — XVI–XVII века — на этот островок никто глаз не клал. Островок населяли несколько тысяч греков — подданных турецкого султана, ибо и вся Греция, и все Восточное Средиземноморье принадлежали Оттоманской империи.
В те не столь уж далекие времена каждый, кто был кем-то значимым, обязан был обладать своей землей. Не важно, мал был этот клочок или велик. И когда турецкий султан Селим II пожаловал остров своему личному другу Иосифу Наси, маррану, родившемуся в Португалии и переселившемуся в тридцатилетием возрасте в Стамбул, это было воспринято как огромная честь и знак доверия. С островом (и соседними островками) Иосиф Наси получил еще и титул герцога Наксосского — именно европейский титул, не имевший аналогов в турецкой сословной иерархии.
Мусульмане-придворные таким выдвижением еврея не возмущались, зато страны Запада, с которыми вел переговоры новоиспеченный герцог, как бы они ни относились к носителю титула (а вообще-то нехристи-турки были для них не совсем людьми), принимать его обязаны были со всем положенным герцогу почетом. С Западом Иосиф Наси вел переговоры постоянно и чаще всего к пользе Турции и — он никогда этого не забывал — евреев. Ему в этом помогали: большая осведомленность в европейских делах, личное знакомство с множеством европейских государственных деятелей и разветвленнейшая сеть торговых (по совместительству — политических) агентов. И на политику Турции он оказывал сильнейшее влияние, причем — в момент ее наивысшего могущества.
Отсутствие места не позволяет нам в подробностях рассказать его биографию. Ограничимся тем, что скажем, что родился он в семье придворного врача-маррана при Лиссабонском дворе. Имя его тогда было Жоао Микаш. Он объездил всю Европу; он — увы, безуспешно — пытался взять у венецианцев концессию на один из островов, чтобы создать там убежище для марранов.
Обрезание он совершил в тридцать лет в Стамбуле и тогда же принял родовое имя Наси. Иосиф Наси.
Мы не знаем, хотел ли он создать в своих владениях спокойную гавань для евреев; известно лишь, что сам он на острове почти не бывал, а управлял им из своего поместья под Стамбулом. При этом островитянам-грекам он облегчил жизнь настолько, что после смерти его добром поминали во всех четырех островных церквах.
Какие планы он имел относительно своего герцогства, нам так и не узнать, ибо султан подтвердил его «концессию», причем наследственную, на город Тверию и семь деревень вокруг в Эрец Исраэль. Такая концессия с титулом «Правитель Тверии» принадлежала его теще (она же тетя — такое было не редкостью тогда) Грации Наси. Сыновей у Грации не было, и на подтверждение прав зятя-племянника требовался указ султана. Судя по всему, мысль о надежном убежище для евреев на Святой земле вытеснила из головы Иосифа Наси планы относительно острова Наксос. Известно, что он укрепил городские стены Тверии, основал шелковое производство, поднял город, можно сказать, на ноги. И многократно обращался к северо-итальянским еврейским общинам с призывом переселяться в Тверию под его покровительство.
В этом он, увы, не преуспел, да и местные мусульмане и христиане относились к его затеям без восторга.
Ходили упорные слухи, что султан хотел сделать Иосифа Наси королем Кипра. (Подтверждения на этот счет нет.) Но Кипр еще надо было отвоевать у Венеции, что и произошло, но ценой таких потерь, что влияние Иосифа сильно пошатнулось. Султан, правда, в милостях не отказывал, и титул герцога и правителя Тверии за Наси оставался до смерти.
Может, и к лучшему, что не получился на Кипре еврейский король. Как посмотришь на то, что на Кипре делается сейчас между греками и турками, так и скажешь: «Нет, все же к лучшему…»
Евреи в богиню Афродиту, которой посвящен был древними греками Кипр, не верили, но остров им нравился: чудный климат, близко от Эреца, дивные возможности для коммерции, а в древние времена и для сельского хозяйства, особенно же — виноградарства и овцеводства, привычных для древних евреев. Поэтому евреев было на острове очень много. По-еврейски остров называется Кафрисин, а кафрисинское вино служило одним из ингредиентов фимиама, воскуряемого в Храме.
Появились на Кипре евреи во II веке до нашей эры. Иудея в тот период боролась с эллинистической Сирией, и Рим поддерживал ее и направлял кипрским властям ноты с требованиями уважать права и самобытность еврейской общины. (Как все-таки хорошо начинались у евреев дела с Римом! И как плохо закончились…) До сих пор на Кипре находят во множестве иудейские монеты времен династии Хасмонеев. Даже Ирод I выдал свою внучку за Тимия, знатного кипрского еврея, что свидетельствует о процветании кипрской еврейской общины. Будь этот Тимий забитым парнем из гетто, не видать бы ему царской внучки как своих ушей.
И христианские апостолы Павел и Варнава Кипрский проповедовали в местных синагогах, но не преуспели. Что и не забыли евреям припомнить. У греческого населения они преуспели больше, а это не могло не отразиться на межобщинных отношениях.
В правление императора Траяна, столь отличившегося при взятии Иерусалима и разрушении Храма, кипрские евреи вместе с евреями Египта, Кирены и Месопотамии восстали против Рима. Главным городом острова тогда был Саламис. Повстанцы разрушили его и перебили 240 тысяч греков. Греками называли тогда не только этнических греков, но всех язычников, а также местных христиан; среди них могли быть и евреи-отступники. К тому же источники могут и преувеличить число убитых…
После подавления восстания — тоже весьма жестокого — уцелевшим евреям запрещено было селиться на острове. Впрочем, через некоторое время евреи вновь появляются на Кипре (такая уж это нация!), а к III веку нашей эры восстанавливают там синагоги.
В VII веке община на Кипре была снова велика, даже не одна, а три: евреев как евреев; караимов, которые с евреями враждовали и спорили, кто из них еврей настоящий (караимы считали, что только караимы), а кто мнимый; и еще была какая-то странная община евреев-еретиков, не соблюдавших шабад. (Тут, правда, возникает вопрос: а почему они евреи?)
Но не будем залезать слишком глубоко в кипрскую историю. Правила там четыре века — до конца XV — династия Лузиньянов. Ее короли благосклонно относились к евреям, а церковные власти — неблагосклонно. И евреям, среди которых было немало богатых людей, было то лучше, то хуже в зависимости от того, кто перевешивал: король или церковь.
Иосиф Наси, герцог Наксосский, о котором мы уже говорили, пытался подбить кипрских евреев на протурецкое восстание против Венеции, правившей Кипром. В тот раз туркам взять остров не удалось, и можете себе представить, как бы обошлись с еврейской турецкой пятой колонной! Тут евреям повезло, что оказались благоразумны, не поддавшись на уговоры герцога.
А Кипру повезло попозже, в 1571 году, когда турки все-таки завоевали остров. Нет, в том, что попали под турецкий гнет, им, конечно, сильно не повезло. Зато… Турки очень хотели снизить процент христианского населения на Кипре, и у герцога Иосифа возникла идея переселить на остров евреев из Цфата (а потом, глядишь, и из многих других мест). Но цфатские евреи на это не пошли: не бросать же Эрец Исраэль! И идея умерла, не родившись. А ведь иначе пришлось бы бедным грекам сейчас иметь дело не только с турками в их непризнанной республике Северного Кипра, но и с евреями (интересно, как бы называлось их государство на Кипре?).
В общем, повезло грекам. Между нами, евреям — тоже.
Еще евреям долго везло в стране Нарбонне.
Мы не знаем, были ли евреи в королевстве короля Артура. Мы даже не знаем, существовала ли такая страна или это сказки, халеймес, так сказать, фар киндер. Но если это не совсем халеймес, пусть даже все королевство состояло из двух деревень (одна из них — стольный град Камелот), то тогда евреи там обязательно были. Иначе что это за страна? Страна Нарбонна (в том, что ее можно было называть страной, имеются сомнения) существовала в реальности. А ее статус государства подтверждает судьба ее еврейской общины. С этой точки зрения Нарбонна была страной в полной степени.
Если уж быть точными, скажем, что это — город и окружающие его угодья с деревнями на юге Франции в восьми километрах от Средиземного моря. Что значит «юг Франции»? Сегодня юг Франции, а вчера — север Испании. А когда не было ни Франции, ни Испании, евреи там уже жили, и это доказывают могильные плиты (числом одна) на еврейском кладбище. Кстати, это тоже типично: есть очень много стран, где евреи жили задолго до прихода коренного (нынешнего) населения. В разных конфликтных ситуациях им это, впрочем, не помогало…
Когда Испанией правили вестготы, город был просто частью этой страны. Когда ею правил король с варварским именем Вамба, евреев стали притеснять, на что они ответили участием в феодальном восстании. Это было оправданно, ибо многие евреи Нарбонны были в тот период землевладельцами и крепостниками. После подавления восстания мстительный Вамба изгнал евреев из города. Но ненадолго, ибо сам вскоре умер. При правлении в Испании арабов ничего особенного с нарбоннскими евреями не происходило: жили то лучше, то хуже. Однако сыграли важную роль в разгроме и изгнании арабов, помогая королю Пипину Короткому, за что он наделил общину важными и редкими в тогдашней Европе привилегиями. Опять евреи пополнили ряды феодалов, солеваров, мельников и — чего не было в остальной Европе — могли нанимать (и угнетать крепостных) христиан. Главное же — Пипин Короткий был королем франков, а значит, Нарбонна стала частью Франции. Но на особых правах, редких даже в период феодальной раздробленности.
Нарбонной владел местный виконт, и в его внутренние дела не мог вмешиваться король. Скажем, король Людовик IX проводил антиеврейскую политику. А местный виконт ее осудил и участия в ее проведении не принял. Причина острой любви виконта к евреям крылась в отличных налогах, которые община исправно платила. Вот он, облик средневекового феодала, подумаете вы, за деньги готов забыть о Боге! Но не меньшую любовь к евреям стремился проявить и здешний архиепископ, а уж он-то о вере забыть не мог: она входила в его профессиональные обязанности. Оба владетеля, светский и духовный, защищали еврейскую общину и от попыток погрома, и от крестоносцев. Нарбоннские евреи умели себя защитить и сами и числились в составе городской полиции.
Нарбоннское подданство защищало евреев в их поездках в те страны Европы, где евреев преследовали: даже в Испании ничего поделать с этим не могли. Нарбонна была влиятельным и сильным «государством в государстве», и сила ее во многом зиждилась на деятельности еврейской общины.
Увы, виконт и архиепископ никак не могли примириться с тем, что часть «еврейского пирога» принадлежит не только одному из них, но и другому, и их борьба ослабила Нарбонну. А так как то один, то другой обращался за помощью к королю, то король и прибрал обоих к рукам.
В 1306 году евреи были изгнаны из Франции. Потом некоторые из них поселились в Нарбонне, но общину не воссоздали. И независимость Нарбонны тоже никогда восстановлена не была. Теперь это маленький провинциальный город. Какое уж тут государство без евреев…
Назад: Глава I
Дальше: Блистательный Химьяр
«Элефант» — по-гречески слон, потому и неудивительно, что арамейское его название звучит как Иев — «Город Слоновой Кости». Это название дали евреи. И не случайно. Во-первых, они обретались там в изрядном количестве, а во-вторых, люди практические, они обратили внимание на то, что слоны на острове отсутствуют, зато слоновую кость привозят из близлежащей Нубии большими партиями, и торговать ею — дело выгодное. На острове стояла крепость-город, и ее задачей было охранять египетские пределы от возможных вторжений нубийцев, каковая задача и была возложена на еврейских наемников (или воинов-интернационалистов), коих пригласил в VII веке до нашей эры фараон Псамметих II.
Надобно заметить, что задолго до того, как евреи освоили искусство денежных оборотов и зубоврачевания, они были хорошо известны по всему тогдашнему Ближнему Востоку как умелые и опытные воины с воинской специализацией «охрана госграниц». Это, кстати, не противоречило и их коммерческим устремлениям: работа на таможне и всякая там растаможка входили в их прямые обязанности.
Так что, когда в следующем веке Египтом правили уже не фараоны, а персы, еврейский гарнизон продолжал выполнять свои обязанности. Евреи в Элефантине в то время делились на две категории: «баал-дегел» — солдат и «баал-кирья» — горожанин.
Именно в Элефантине произошло событие, вообще-то в еврейской истории немыслимое: постройка храма. Как известно, у евреев Храм один. Судя по всему, евреи Элефантины были хорошими воинами и толковыми коммерсантами, но в религиозных вопросах были людьми темноватыми.
Храм их был построен богато: с каменными колоннами и плитами из камней, крытый кедровым деревом и с пятью воротами на бронзовых петлях. Служили в нем коганим и приносили на алтаре жертвы.
На заклание шли прежде всего бараны, но, на беду, местное египетское население поклонялось богу Хнуму, которого изображали в виде барана или человека с бараньей головой. И принесение в жертву аналогов божества не могло не раздражать египтян. Но поскольку военная сила была в руках евреев, а египтяне были всего лишь покоренным народом, сами они с еврейским храмом поделать ничего не могли и подавали жалобы персидским наместникам.
Тут надо сказать, что персы не мешали своим разноплеменным наемным войскам соблюдать свою религию, но так, чтобы это не мешало уставным обязанностям. Посему в декрете, скажем, царя Дария военнослужащим еврейского вероисповедания предписывалось отмечать Песах и четко расписывался ритуал праздника — с тем, чтобы в эти дни воинский долг исполняли другие интернационалисты на персидской службе. К примеру, арамеи или греки. Если какие-нибудь ритуалы могли помешать воинской службе, следовало получить на их проведение разрешение у персидской администрации, чтобы она могла подменить наряды и караулы.
Так вот, персидский наместник, получив жалобы баранолюбивых египтян, запросил мнение иерусалимского первосвященника и персидского наместника Иудеи. Поступил ответ, что никакого храма с жертвоприношениями у евреев, кроме Храма, не может быть. И в 411 году до нашей эры элефантинский храм был разрушен. Элефантинские евреи обратились с жалобой к иерусалимскому первосвященнику и были озадачены тем, что он даже не ответил на столь греховный вопрос. Однако они продолжали служить верой и правдой, пока город наконец не пришел в упадок, и жители покинули его. Но это произошло не скоро: в раннехристианскую эпоху.
Но была эпоха и дохристианская. И одним из главных еврейских центров тогда была Вавилония.
События, о которых мы хотим рассказать, происходили в те времена, когда арабами назывались только жители пустыни, оседлые же люди говорили по-арамейски, и евреи не были в том исключением. Жило их тогда в Междуречье Евфрата и Тигра (а уж если по-еврейски, то бейн нхар Прат у-нхар Хидекель) видимо-невидимо в огромном количестве деревень и городов. Считайте, что другие люди там были в меньшинстве. Кстати, ивритское слово «бавлим» — «вавилоняне» обозначает именно евреев, живших на этой территории.
Начало еврейским поселениям в Вавилонии положил царь Навуходоносор, переселивший в начале VI века до нашей эры многие тысячи евреев. Когда почти через полвека персидский царь Кир завоевал Вавилонию и разрешил евреям вернуться на родину (которая тогда не носила эпитета «историческая», ибо все еще было живо в памяти), вернулась меньшая часть. Места в Вавилонии уж больно были благодатные. Кажется, произошла одна из типичных ошибок еврейской истории, когда удобства чужого дома возобладали на бедностью дома своего. Даже к восстанию Маккавеев вавилонская община отнеслась безучастно.
Страна тем временем переходила из рук в руки: пришли греки, пришли парфяне, пришел — далеко еще не исламский — Иран. Положение евреев не подвергалось изменениям. Большая часть их занималась земледелием, многие — особенно в городах — весьма удачной торговлей. Не очень их коснулись ни Иудейская война против Рима, ни восстание Бар-Кохбы. Разве что беженцы появлялись после этих потрясений, и, надо отдать должное, принимали их прекрасно и помогали чем могли.
Правил евреями — бавлим экзиларх — это по-гречески, а по-арамейски — реш-галута — «глава изгнанников». (В нашей довольно безграмотной нынешней прессе его назвали бы «руководителем диаспоры».) Реш-галута представлял общину перед местной властью и пользовался солидным авторитетом.
Но ничто не вечно под луной. И в Иране к власти пришла династия Сасанидов, а для тех государственной религией был зороастризм, известный также как огнепоклонничество. В частности, религия эта запрещает хоронить покойных в земле, а у евреев другой вид похорон не принят. Много есть и других расхождений. И евреи испытали на себе религиозные преследования. Не такие, правда, сильные, как впоследствии, но малоприятные. Были и более легкие периоды, было и ужесточение гнета, но больше не против евреев, а против манихеев (некой смеси христианства с индийскими учениями и элементами зороастризма) — они казались царям Ирана наиболее опасными — и против христиан, которых подозревали в сочувствии к византийскому врагу.
Все равно жить было можно, хоть и не так хорошо, как прежде. А вот совсем плохо стало… Вероятно, вы думаете, «когда цари Ирана заняли антиеврейскую позицию»? Если так, то вы ошибаетесь. Наоборот. Был взят курс на полное равенство всех жителей империи под знаменем нового учения — маздакизма. Случилось это при царе Каваде I, когда жрец Маздак провозгласил общность имущества, земель, жен и всего прочего, что делало людей неравными друг другу. Кроме того, отменялись и все религии как ложные и не соответствующие идеям равенства и братства. Вам это ничего не напоминает?..
И ведь нашлось множество людей — и среди евреев тоже, — которые во все это поверили и стали служить новому учению со всей истовостью бердичевского красного комиссара. И стали внедрять реформы как на землях, населенными евреями, так и другими народами. Длилось это почти пятьдесят лет в V–VI веках нашей эры. Реш-галута Мар-Зутра собрал военную силу, достаточную для того, чтобы оборонять еврейские районы в течение семи лет. Но был сокрушен. Начались зачистки и нормализация. В междуречье направлены были самые проверенные и крутые комиссары. И вы, увы, понимаете сами, кого среди них хватало. Во всяком случае, известно, что в некоторых селах еврейки предпочитали бросаться в реку, чтобы не стать «общими женами».
Потом новое учение иссякло и выродилось, и никто в него толком уже не верил, хотя внешне соблюдали должные обряды. Только часть очень идейных товарищей продолжали свято верить, но власти у них уже не было. Этот период до боли похож на известные нам времена. Вернулся зороастризм, наступил исламский период. Но все это было гораздо позже, и об этом отдельный рассказ.
Историки, веками пытающиеся разгадать тайну существования Атлантиды, идут, с нашей точки зрения, неверным путем. Есть всего лишь один надежный способ проверить реальность существования той или иной страны. Если она существовала, то в ней обязательно была еврейская община со своей собственной историей. Об этом должны были обязательно сохраниться записи — в переписке с евреями других стран или в генизе каирской синагоги. Нет таких записей — значит и страны не было…
Положа руку на сердце: много ли вы знаете о Византии? Для большинства современных людей она представляется чем-то вроде Атлантиды: красивые легенды, «византийские интриги» и пресловутый «щит на вратах Цареграда», вроде бы приколоченный в X веке полулегендарным Олегом.
А ведь была, существовала с IV по XV век на Востоке великая держава, откуда на Русь (и не только) пришло православие, пришли многие искусства и науки. И зародыши такого антисемитизма (точнее сказать, юдофобии), что и по сей день не расхлебать…
Возникла Византия (точнее, Восточная Римская империя) в результате постепенного распада единой Римской империи на Западную и Восточную части. Византийцы продолжали называть себя римлянами (или ромеями), но государственным языком у них стал греческий. Территория же несоизмеримо превосходила современную Грецию, включая в разные времена и Балканы, и Малую Азию, и Палестину со все еще многочисленным немирным еврейским населением, и Сирию, одной из первых ставшую христианской, и Египет. При Юстиниане Великом византийские войска покорили даже Италию, Пиренейский полуостров и Северную Африку.
И везде существовали еврейские общины: ведь в позднем Риме иудаизм (несмотря на все еврейские восстания и «иудейские войны») считался религией, допускаемой законом. Ну а закон, конечно же, был пережитком и родимым пятном языческих времен. Благочестивого императора Константина и его не менее благочестивую матушку Елену занимало превращение Палестины в страну исключительно христианскую. Действительно, странно как-то получалось: Святая, понимаете ли, земля, а живут на ней неудобно даже сказать кто… Арабы еще в тех краях не появились, а появись они со своими претензиями, первой бы яростно возмутилась христолюбивая Сирия. И продолжала бы бешено возмущаться до тех пор, пока не превратилась в мусульманскую. Примерно так в общем-то и получилось. Каким оплотом ислама стала теперешняя Сирия, в каких убежденных мусульман превратились ее носатые и курчавые жители!.. Но — тогда это все было еще делом будущего. Тогда просто хотелось очистить страну от евреев. В Западной Европе лет через семьсот такие вопросы решались гораздо проще: изгнать — и дело с концом. Но в Европе-то их редко бывало больше сотни душ на город, и гнать было куда как легче.
Во времена, о которых мы повествуем, евреи хорошо владели оружием, а уж за Эрец Исраэль — Землю Израильскую — бились с неукротимостью львов.
Но можно было пойти и другим путем — цивилизованным, византийским: придавить, ограничить, да так, чтоб сами разбежались. И сын Константина, Констанций (тоже, по всему видать, юноша благочестивый), запретил евреям вступать в Иерусалим. Точнее говоря, обновил полузабытый древнеримский закон, введенный после Иудейской войны и восстания Бар-Кохбы. Естественно, вместо благодарности он в 351 году получил восстание — с вырезанием христианского населения и прочими эксцессами, которых мы, люди века гуманного и цивилизованного, одобрить, естественно, не можем. Но, кажется, в IV веке никто иначе не поступал… Восстание было подавлено с неменьшей бесчеловечностью.
История евреев в Византии представляется нам как непрерывная череда усиления антиеврейского законодательства. В V веке император Феодосий собрал воедино все антиеврейские законы, да еще запретил строить новые синагоги. (Бедняга! Он не знал, что в отличие от христианского храма синагогой может служить любое помещение, хоть и не так упорядоченно, как настоящая синагога.) Император Юстиниан в VI веке относился к евреям еще хуже. У него, впрочем, были веские причины, кроме нормальной зоологической вражды: усилилось иудейское во многом царство в Химьяре, стало угрожать интересам Византии; христиан там еврейский царь Зу-н-Навас немилосердно прижал. И, если уж положить руку на сердце, не без оснований подозревал Юстиниан своих еврейских подданных в том, что химьярскому царю они сочувствуют больше, чем ему. Ну, с Химьяром разобрались, натравив на него христианскую единоверную Эфиопию, помогши ей снаряжением и разведданными. (Опять-таки справедливость требует вспомнить, что и на славян византийцы натравливали печенегов и наоборот, а в нужный момент могли за еврейского хагана Хазарии выдать свою православную принцессу. Политика, знаете ли, дело тонкое. И грязное. А уж византийская…)
Тут только следует внести ясность. В отличие от средневековой Европы, лет этак через шестьсот, где с евреями, жившими очень малыми общинами в городах, можно было делать что угодно, Византия имела дело с евреями другого типа. Центр в Эрец Исраэль имел огромное влияние на всех евреев империи, во многих других местах евреи жили очень большими массами и на удар отвечали ударом, а то и двумя. Скажем, во время восстания в Антиохии убили патриарха и паству его сильно проредили. И так было не в одном месте. Другие же евреи массами уходили в Хазарию, стремительно выраставшую в мощного и непримиримого врага Византии.
Когда же к власти пришел император Ираклий — VII век, — по Византии ударили персы (до Хомейни было далеко: мусульманами они не были). Евреи перешли на сторону персов и помогли им захватить Иерусалим. Это не помешало персам причислить евреев к числу побежденных и обложить налогом, хотя и существенно более легким, чем христиан, но все равно непосильным и — для бывших только что союзниками — оскорбительным. Тут тайные агенты Ираклия стали распространять среди евреев сведения, что император им все простит, если они выступят против персов. Евреи поверили, и персы были изгнаны. А потом начались погромы…
Тут мы на мгновение остановимся. В любом не слишком дружественном евреям труде эта история с ударом по Византии, а потом — с Византией — по бывшим союзникам приводится как образец предательской сущности еврейского племени. Словно в европейскую историю не заглядывали, которая сплошь из такой дружбы до гроба и состоит! Но дело в том, что с еврейской точки зрения они не могли изменить ни Византии, ни Персии: дело происходило в Эрец Исраэль и неподалеку, а права Византии (и Персии) на эту землю — незаконны. Евреи отстаивали свою землю, и с кем вступать в союз, против кого и в какой последовательности — это их дело.
Византия между тем продолжала сокращаться. Возникновение ислама и арабское завоевание Палестины и Египта улучшили положение там евреев. (Потом, впрочем, как мы знаем, это привело к тягчайшим конфликтам, но из VII века этого всего не было видно… А уж несуществующим властям несуществующей Византии и вообще от этого не легче.)
В VIII–IX веках Византию охватила тяжкая борьба между иконопочитателями и иконоборцами. Первые — понятны; вторые же утверждали, что почитание икон равносильно язычеству. Борьба велась не на жизнь, а на смерть. И естественно, что обе стороны (но иконоборцы чаще) прибегали как к последнему аргументу к Священному Писанию, книге, что ни говори, еврейской.
Оттого оппоненты любили именовать их евреями — в чисто ругательном, разумеется, смысле. Как вы еще христианина хуже обзовете? Евреи же в старинных древних спорах православных между собою участия не принимали: своих забот хватало. Иконоборцы, естественно, от этих грязных обвинений оборонялись яростной антиеврейской риторикой, чем стремились доказать свою приверженность христианству.
В 1453 году Византия окончательно пала под ударами турок.
Евреи остались…
Но история их в значительной мере переместилась в бывшую Западную Римскую империю: в Европу.
До самых Крестовых походов — а они тянулись, считай, двести лет — евреи составляли в Европе особое сословие, положение которого скорее вызывало зависть, нежели презрение. Свободные в личной жизни и передвижениях (весьма далеких, которые нормальному европейцу и не снились, хотя бы потому, что он о таких дальних странах и не ведал), объединенные практически по всему миру, евреи держали в своих руках — прежде всего — торговлю с загадочным и богатым Востоком. А в каждой стране, где они проживали, они имели особые отношения с правителем (это мог быть король, князь, герцог, в конце концов, епископ, ибо в те времена князья церкви бывали и князьями светскими), и это охраняло их и от черни, и от бандитствующих мелких феодалов, и от завидующих местных коммерсантов. Что же касается владык, то хотя грамотны они были далеко не все, зато отлично понимали выгоду, приносимую еврейскими общинами в виде налогов.
Крестовые походы всю эту картину разрушили. Во-первых, убивать врагов Христовых и принуждать их к крещению — дело благочестивое, и этим элементом благочестия крестоносцы обделены не были. Во-вторых, владетели Европы вдруг увидели, как в случае народного движения шатается их собственная власть. Выгодны тебе евреи или не выгодны, заяви-ка об этом публично, и вмиг власть твоя лишится законных оснований, ибо в момент, когда весь народ, современным языком говоря, в едином порыве, как один человек (Что там дальше? Кажется, «с чувством глубокого удовлетворения»…) идет громить басурман за далекие моря, ему мешают обрушить справедливый гнев прямо здесь! А не из них ли ты сам?.. Правда, во многих местах Европы самые кровавые погромы удалось предотвратить, а точнее говоря, ослабить их результаты. Так сказать, походы походами, а лишать себя самой доходной части бюджета не позволю.
На двести лет, пока на дорогах Европы хозяйничали отряды крестоносцев, передвижение еврейских караванов по ним стало невозможным. Двести лет — всего лишь один небольшой этап в многотысячелетней истории еврейского народа. Но двухсот лет совершенно достаточно, чтобы утратились навыки, забылись старые связи, которые налаживаются десятилетиями, но рвутся в недели. А потом хоть бы и возобновились! Европейское купечество само познало Восток, открыло — проломило! — туда пути, и конкурент был ему совершенно не нужен. Тем более — враг веры. (Единоверцу шею свернуть — тоже дело святое, но труднее найти этому юридическое обоснование.)
Лишенные средств к существованию евреи стали куда как больше, чем до этого, заниматься ростовщичеством. Заметим с грустью, что из всех видов человеческой деятельности, включая работорговлю, ростовщичество вызывает меньше всего симпатий. Что и понятно.
Кстати, ростовщичество — одна из древнейших профессий, уж куда старше журналистики. И в Древней Греции, и в Древнем Риме, а тем более на Древнем Востоке этим ремеслом занимались весьма широко люди всех конфессий (у кого были деньги, естественно). Христианство же (да и иудаизм, а также ислам) относится к этому занятию отрицательно. В тех, естественно, случаях, когда дело касается единоверцев. (А у индусов, скажем, или у буддистов и конфуцианцев-китайцев, к примеру, это работа как работа.) Но неверным это презренное занятие позволено. Таковыми «неверными» в Европе и были евреи.
Человек, дающий вам в долг одну сумму, но требующий назад другую — бо́льшую, а в случае неуплаты отбирающий ваше имущество, становится предметом вашей ненависти. Плевать вам на то, что он — прекрасный отец, замечательный муж и вообще человек благочестивый.
Власти светские тоже относятся к нему с презрением и даже с отвращением, но налоги с него брать не забывают. Их заботливость доходит до того, что Специальными указами они устанавливают, что «десятину» — налог размером в десятую часть — еврей-ростовщик обязан платить церкви, когда состояние христианина переходит в его руки.
Историки, занимавшиеся экономическим положением еврейских общин средневековой Европы, выяснили, что ростовщичеством профессионально занимался относительно небольшой процент евреев. Большая же часть после Крестовых походов влачила жалкое существование, перебиваясь мелочной торговлей вразнос и ремеслами, не престижными среди христиан: починкой и продажей старой одежды, к примеру. А многие не имели и этих средств и существовали на пожертвования богатых членов общины. Тех же ростовщиков.
Но в сознании европейцев стабильно закрепился образ: еврей-кровосос…
В то время как в Западной и Центральной Европе еврейская жизнь (имеется в виду экономическая) после Крестовых походов угасала, а Восточная Европа только ждала своего часа, чтобы получить еврейский вопрос и связанную с ним головную боль, еврейство Испании оставалось просто оазисом для евреев. Вообще-то в обыденном сознании Испания и евреи объединены двумя шаблонами: с одной стороны, расцвет еврейской культуры и жизни в «арабской» Испании, а с другой — преследования инквизицией марранов и изгнание евреев из страны. Так оно, в сущности, и было. Но это не все. Даже очень не все. Ибо помимо процветания в мусульманских странах Иберийского полуострова евреи испытали и религиозные гонения со стороны фанатичной династии Альмохадов, которые и заставили большую их часть переселиться в христианские государства севера Испании. И был расцвет в католической Испании — экономический и культурный. Причем этот расцвет пришелся как раз на годы после упадка за Пиренеями. Как не раз бывало в еврейской истории, стоило ослабеть одним звеньям обшей цепи, которая и есть еврейский народ, немедленно усиливались другие. И цепь — несмотря ни на что! — оставалась прочной и связующей.
В отвоеванных у магометан городах новые правители предоставляли евреям свободу вероисповедания, позволяли оставаться в своих кварталах (только вместо слова «алхам» они стали называться худериями, от испанского «худео» — иудей). Кварталы эти отнюдь не стоит понимать как гетто, куда людей загоняют. Евреи сами хотели жить в худериях. В них они сохраняли свое общинное устройство и судебную автономию. Кстати, худерии не были тесными и перенаселенными: иной раз худерия превосходила остальную часть города площадью. Евреи подчинялись непосредственно королю, платили налоги в его казну, а монарх зачастую даровал евреям за заслуги и услуги землю (к северу от Пиренеев это давно уже считалось невозможным). Считается, что в XI–XII веках треть всех земельных угодий страны была собственностью евреев. И в этой земле начинало разбухать зерно ненависти, которое произросло потом обильными колосьями инквизиции, погромов и изгнания.
Да и города были резко недовольны не только влиянием евреев на королевский двор, но и тем, что налоги с них идут прямо в королевскую казну, минуя магистраты. Что же касается церкви, то отцов духовных больше интересовали духовные же вопросы: изоляция невинных агнцев от тлетворного воздействия врагов Христовых. Считалось, и мнение это было широко распространено, что евреи всеми силами хотят отвратить простой народ (а также благородных донов) от истинной веры. При этом предполагалось, что если их обратить в правую веру, то они перевоспитаются. По происхождению еще никого не преследовали. Но до поры до времени…
Короли между тем охотно предоставляли евреям службу при дворе — она, кстати, становилась наследственной. Королей и грандов тоже понять можно. Выражение «тайны мадридского двора» тоже ведь не на пустом месте появилось: дворы кишели интригами и заговорами. Тут еврей был прямо-таки незаменим: не гранд, не епископ — следовательно, в их заговорах участвовать не будет, да и очень заинтересован в стабильности, то есть в нынешнем короле. Тот, следующий, может быть, еще гаже будет…
…Не удержусь от сравнения из другой страны и другой эпохи. В самый разгар кадрового антисемитизма в Центре где-нибудь в Средней Азии в обкоме, а то и в республиканском ЦК всегда находилось место одному-двум евреям, причем в близости от партпадишаха. Принцип, заметьте, тот же: падишахи не доверяли всем русским, считая, что они более преданны Москве, а не лично партийному хану; не доверяли они также всем единоплеменникам, уроженцам других областей и кишлаков, полагая, что они плетут заговоры. Еврей же, никоим образом не претендовавший на престол, был и полезен, и удобен. И еще служил иллюстрацией по теме «Дружба народов».
Итак, Испания с Португалией служили как бы оазисом. Но зубы дракона были уже посеяны…
И это привело к появлению «последних евреев в мире»…
Не следует понимать это выражение как трагический сигнал: евреев еще в мире достаточно. Даже трудно и сосчитать. Так бывает, что некоторые люди в зависимости от того, что требует настоящий момент, то объявляют себя евреями, то резко против этого протестуют. К примеру, в Эфиопии числилось в последние времена тысяч тридцать евреев-фалаша, а когда положение в стране стало совсем невыносимым, оказалось, что еще триста тысяч именуют себя фалашмура, то есть потомками некогда обращенных в христианство, и требуют себя признать фалашами и немедленно вывезти в Израиль.
Впрочем, наш разговор не об Эфиопии, а о Португалии. Точнее — о северной провинции Траж-уж-Монтеш, что дословно переводится как «За горами». Действительно, провинцию отделяют от остальной страны высокие горы. Край этот из тех, что в России называют «медвежьими углами». Несколько склонные к преувеличениям португальцы любили говорить, что в Траж-уж-Монтеш кончается белый свет. Свет, конечно, не кончался: дальше Испания (правда, тоже отделенная горами), а там дальше, за Пиренеями, Франция. Но и сейчас в провинцию ведут не лучшие, по португальским меркам, дороги, а в средние века там можно было спрятаться почти как в России за Уралом.
С 1497 года, когда в Португалии тысячи евреев были насильно крещены, многие семьи продолжали в глубокой тайне сохранять веру отцов. Делать это было очень трудно, ибо святая инквизиция была начеку. Отцы-сыщики шныряли по городам, допытываясь у соседей подозреваемых, к примеру, а не предпочитает ли такой-то и такой-то баранину свинине. Любого доноса было достаточно, чтобы человека схватили. Под пыткой любой признавался в чем хочешь. И тогда его передавали светским властям с тем, чтобы «с ним поступили милостиво и без пролития крови». На костре и вправду кровь не проливают.
Португалию — как и Испанию — охватила такая «охота на ведьм», что составлены были списки «новых христиан» с тем, чтобы и в самом отдаленном поколении они оставались под подозрением. Эти списки были уничтожены лишь в 1768 году. Но при этом началась столь стремительная ассимиляция, что вроде бы о евреях в стране — мы имеем в виду тайных — говорить более не приходилось. Пока в 1917 году горный инженер Шварц не обнаружил в Брагансе и поселках Вила-Реал, Ковильян, Монкорву и в деревне Аргоселу в Траж-уж-Монтеш несколько общин. Внешне — да и не только внешне — католиков, но втайне некоторые из них соблюдали ритуальные обязанности. Выяснилось, что эти люди совершали браки только между собой, молитвы передавали устно из поколения в поколение. Причем хранителями традиций были женщины, они же и руководили тайными молениями.
Члены этих общин были убеждены, что они — последние евреи в мире…
После того как Шварц, сам еврей, рассеял это заблуждение, некоторые из них вдруг почувствовали неодолимое желание открыто вернуться к вере своих предков. Капитан португальской армии Артуру Карлуш де Барру Башту в начале 20-х годов официально объявил о том, что возвращается к вере, которую его предки исповедовали до 1497 года, и призвал всех «новых христиан» (вообще-то 500 лет для «новизны» срок слишком большой) сделать то же самое. Сначала многие (но далеко не большинство) откликнулись на призыв капитана, даже создано было несколько общин, но довольно быстро они распались. Что ни говори, а 500 лет в отрыве от всего еврейского никуда не выкинешь. Да и, как выяснилось, католиками эти люди — особенно крестьяне из горных деревень — стали много большими, чем сами предполагали. Вроде бы и скрывать теперь, как оказалось, было нечего. Не переходить же в настоящий иудаизм, чтобы тайно отмечать католические праздники?..
Из-за этой тайны обогатилась португальская кухня.
Успокойтесь, дорогой читатель, мы не собираемся предлагать вашему вниманию кулинарный труд!
Хотя некоторого кулинарного оттенка наш рассказ не лишен. Но лишь потому, что крепко связан с еврейской историей. Как известно, наличие еврейской общины просто необходимо любому государству, если оно нормальное. И следы деятельности этой общины прослеживаются в самых разных сторонах жизни государства, причем зачастую самых неожиданных. Вот как в данном случае: казалось бы, при чем тут евреи? Где евреи, а где кулинария? Профессия повара, обслуживающего широкие массы иноверного населения, никогда среди евреев особо популярной не была. Тем более в стране, где любимое мясо — свинина и очень уважаемы резко не кошерные морепродукты.
Однако по порядку. История евреев в Португалии складывалась не самым удачным образом и завершилась изгнанием их из страны — примерно так же, как в соседней Испании (Португалия и была некоторое время ее частью). И так же, как в Испании, власти были всерьез и надолго заняты слежкой за «новыми христианами». То есть за теми евреями, которые приняли христианство для виду, чтобы не быть изгнанными. Следует помнить, что святая инквизиция просуществовала в Португалии куда дольше, чем в других странах Европы. Методы слежки были продуманны и разнообразны: от элементарного «стука» со стороны соседей до почти современного «сбора информации по месту жительства и в трудовом коллективе». Некоторые же методы были несправедливо забыты, скажем, такой квалифицированной организацией, как наш КГБ. Не хочу клеветать на эту дееспособную контору, но, кажется, содержимым кастрюль на кухне она не занималась. Незачем было.
А вот трудолюбивые и неутомимые португальские святые отцы, наоборот, любили сунуть нос в чужие кухни. Как известно было святым отцам, евреи свинины не едят. Известно было также, что они любят баранину, птицу и рыбу в чешуе. Поэтому было вполне логично зайти как бы просто по-дружески в подозрительный дом и заглянуть в кладовку: висят ли в ней окорока и прочие свинокопчености. Или узнать у мясника: покупает ли сеньор такой-то у него свинину? Или только баранину? И часто ли? (При этом, конечно, надо было, чтобы сам мясник не был под подозрением: а то выяснится, что свиные туши рубить поручает помощнику…) Иной раз можно было в дом и не заходить, а только во двор нос сунуть: Португалия страна южная, и многие продукты в ней вялят и сушат прямо на воздухе. Ну а если ничего подозрительного, тоже не беда: всегда можно перекусить — вроде бы и работой занят, и сыт.
Но недооценили отцы коварства евреев, хотя сами же о нем толковали без устали. Евреи навострились делать такую ветчину и колбасу из гусятины и курятины, что их в упор нельзя было отличить от тех, которые доброму христианину надлежит есть. И на вкус они были столь хороши, что сначала соглядатаи, а потом и беспорочно христианские соседи эти псевдоветчину и псевдоколбаски очень полюбили.
Впоследствии же, когда секрет этот стал «секретом Полишинеля», ибо таить было уже не перед кем и некому, так как евреев в стране не стало (некоторые уехали, а еще больше совершенно ассимилировались), эта полюбившаяся снедь вошла в португальскую народную кухню и даже стала одним из предметов ее гордости.
В общем-то, учитывая, что во время Второй мировой войны столь негостеприимная к евреям в Средние века Португалия проявила себя на редкость гостеприимно, принимая еврейских беженцев и помогая им убежищем в своих посольствах (как в Венгрии), это и неплохо.
Временами возникали еврейские государства или квазигосударства, но в любом случае страны — побольше или поменьше, — где евреи чувствовали себя хозяевами. К примеру, Наксос — остров, точнее, островок в Эгейском море, в архипелаге Киклады. Вся-то его площадь — квадратных километров четыреста; здесь выращивают виноград, оливки, пасут овец. Есть еще крупное месторождение наждака, что считалось ценным в Средние века, но, честно говоря, наждак и тогда не был золотом и алмазами. Так что и в ту далекую эпоху — XVI–XVII века — на этот островок никто глаз не клал. Островок населяли несколько тысяч греков — подданных турецкого султана, ибо и вся Греция, и все Восточное Средиземноморье принадлежали Оттоманской империи.
В те не столь уж далекие времена каждый, кто был кем-то значимым, обязан был обладать своей землей. Не важно, мал был этот клочок или велик. И когда турецкий султан Селим II пожаловал остров своему личному другу Иосифу Наси, маррану, родившемуся в Португалии и переселившемуся в тридцатилетием возрасте в Стамбул, это было воспринято как огромная честь и знак доверия. С островом (и соседними островками) Иосиф Наси получил еще и титул герцога Наксосского — именно европейский титул, не имевший аналогов в турецкой сословной иерархии.
Мусульмане-придворные таким выдвижением еврея не возмущались, зато страны Запада, с которыми вел переговоры новоиспеченный герцог, как бы они ни относились к носителю титула (а вообще-то нехристи-турки были для них не совсем людьми), принимать его обязаны были со всем положенным герцогу почетом. С Западом Иосиф Наси вел переговоры постоянно и чаще всего к пользе Турции и — он никогда этого не забывал — евреев. Ему в этом помогали: большая осведомленность в европейских делах, личное знакомство с множеством европейских государственных деятелей и разветвленнейшая сеть торговых (по совместительству — политических) агентов. И на политику Турции он оказывал сильнейшее влияние, причем — в момент ее наивысшего могущества.
Отсутствие места не позволяет нам в подробностях рассказать его биографию. Ограничимся тем, что скажем, что родился он в семье придворного врача-маррана при Лиссабонском дворе. Имя его тогда было Жоао Микаш. Он объездил всю Европу; он — увы, безуспешно — пытался взять у венецианцев концессию на один из островов, чтобы создать там убежище для марранов.
Обрезание он совершил в тридцать лет в Стамбуле и тогда же принял родовое имя Наси. Иосиф Наси.
Мы не знаем, хотел ли он создать в своих владениях спокойную гавань для евреев; известно лишь, что сам он на острове почти не бывал, а управлял им из своего поместья под Стамбулом. При этом островитянам-грекам он облегчил жизнь настолько, что после смерти его добром поминали во всех четырех островных церквах.
Какие планы он имел относительно своего герцогства, нам так и не узнать, ибо султан подтвердил его «концессию», причем наследственную, на город Тверию и семь деревень вокруг в Эрец Исраэль. Такая концессия с титулом «Правитель Тверии» принадлежала его теще (она же тетя — такое было не редкостью тогда) Грации Наси. Сыновей у Грации не было, и на подтверждение прав зятя-племянника требовался указ султана. Судя по всему, мысль о надежном убежище для евреев на Святой земле вытеснила из головы Иосифа Наси планы относительно острова Наксос. Известно, что он укрепил городские стены Тверии, основал шелковое производство, поднял город, можно сказать, на ноги. И многократно обращался к северо-итальянским еврейским общинам с призывом переселяться в Тверию под его покровительство.
В этом он, увы, не преуспел, да и местные мусульмане и христиане относились к его затеям без восторга.
Ходили упорные слухи, что султан хотел сделать Иосифа Наси королем Кипра. (Подтверждения на этот счет нет.) Но Кипр еще надо было отвоевать у Венеции, что и произошло, но ценой таких потерь, что влияние Иосифа сильно пошатнулось. Султан, правда, в милостях не отказывал, и титул герцога и правителя Тверии за Наси оставался до смерти.
Может, и к лучшему, что не получился на Кипре еврейский король. Как посмотришь на то, что на Кипре делается сейчас между греками и турками, так и скажешь: «Нет, все же к лучшему…»
Евреи в богиню Афродиту, которой посвящен был древними греками Кипр, не верили, но остров им нравился: чудный климат, близко от Эреца, дивные возможности для коммерции, а в древние времена и для сельского хозяйства, особенно же — виноградарства и овцеводства, привычных для древних евреев. Поэтому евреев было на острове очень много. По-еврейски остров называется Кафрисин, а кафрисинское вино служило одним из ингредиентов фимиама, воскуряемого в Храме.
Появились на Кипре евреи во II веке до нашей эры. Иудея в тот период боролась с эллинистической Сирией, и Рим поддерживал ее и направлял кипрским властям ноты с требованиями уважать права и самобытность еврейской общины. (Как все-таки хорошо начинались у евреев дела с Римом! И как плохо закончились…) До сих пор на Кипре находят во множестве иудейские монеты времен династии Хасмонеев. Даже Ирод I выдал свою внучку за Тимия, знатного кипрского еврея, что свидетельствует о процветании кипрской еврейской общины. Будь этот Тимий забитым парнем из гетто, не видать бы ему царской внучки как своих ушей.
И христианские апостолы Павел и Варнава Кипрский проповедовали в местных синагогах, но не преуспели. Что и не забыли евреям припомнить. У греческого населения они преуспели больше, а это не могло не отразиться на межобщинных отношениях.
В правление императора Траяна, столь отличившегося при взятии Иерусалима и разрушении Храма, кипрские евреи вместе с евреями Египта, Кирены и Месопотамии восстали против Рима. Главным городом острова тогда был Саламис. Повстанцы разрушили его и перебили 240 тысяч греков. Греками называли тогда не только этнических греков, но всех язычников, а также местных христиан; среди них могли быть и евреи-отступники. К тому же источники могут и преувеличить число убитых…
После подавления восстания — тоже весьма жестокого — уцелевшим евреям запрещено было селиться на острове. Впрочем, через некоторое время евреи вновь появляются на Кипре (такая уж это нация!), а к III веку нашей эры восстанавливают там синагоги.
В VII веке община на Кипре была снова велика, даже не одна, а три: евреев как евреев; караимов, которые с евреями враждовали и спорили, кто из них еврей настоящий (караимы считали, что только караимы), а кто мнимый; и еще была какая-то странная община евреев-еретиков, не соблюдавших шабад. (Тут, правда, возникает вопрос: а почему они евреи?)
Но не будем залезать слишком глубоко в кипрскую историю. Правила там четыре века — до конца XV — династия Лузиньянов. Ее короли благосклонно относились к евреям, а церковные власти — неблагосклонно. И евреям, среди которых было немало богатых людей, было то лучше, то хуже в зависимости от того, кто перевешивал: король или церковь.
Иосиф Наси, герцог Наксосский, о котором мы уже говорили, пытался подбить кипрских евреев на протурецкое восстание против Венеции, правившей Кипром. В тот раз туркам взять остров не удалось, и можете себе представить, как бы обошлись с еврейской турецкой пятой колонной! Тут евреям повезло, что оказались благоразумны, не поддавшись на уговоры герцога.
А Кипру повезло попозже, в 1571 году, когда турки все-таки завоевали остров. Нет, в том, что попали под турецкий гнет, им, конечно, сильно не повезло. Зато… Турки очень хотели снизить процент христианского населения на Кипре, и у герцога Иосифа возникла идея переселить на остров евреев из Цфата (а потом, глядишь, и из многих других мест). Но цфатские евреи на это не пошли: не бросать же Эрец Исраэль! И идея умерла, не родившись. А ведь иначе пришлось бы бедным грекам сейчас иметь дело не только с турками в их непризнанной республике Северного Кипра, но и с евреями (интересно, как бы называлось их государство на Кипре?).
В общем, повезло грекам. Между нами, евреям — тоже.
Еще евреям долго везло в стране Нарбонне.
Мы не знаем, были ли евреи в королевстве короля Артура. Мы даже не знаем, существовала ли такая страна или это сказки, халеймес, так сказать, фар киндер. Но если это не совсем халеймес, пусть даже все королевство состояло из двух деревень (одна из них — стольный град Камелот), то тогда евреи там обязательно были. Иначе что это за страна? Страна Нарбонна (в том, что ее можно было называть страной, имеются сомнения) существовала в реальности. А ее статус государства подтверждает судьба ее еврейской общины. С этой точки зрения Нарбонна была страной в полной степени.
Если уж быть точными, скажем, что это — город и окружающие его угодья с деревнями на юге Франции в восьми километрах от Средиземного моря. Что значит «юг Франции»? Сегодня юг Франции, а вчера — север Испании. А когда не было ни Франции, ни Испании, евреи там уже жили, и это доказывают могильные плиты (числом одна) на еврейском кладбище. Кстати, это тоже типично: есть очень много стран, где евреи жили задолго до прихода коренного (нынешнего) населения. В разных конфликтных ситуациях им это, впрочем, не помогало…
Когда Испанией правили вестготы, город был просто частью этой страны. Когда ею правил король с варварским именем Вамба, евреев стали притеснять, на что они ответили участием в феодальном восстании. Это было оправданно, ибо многие евреи Нарбонны были в тот период землевладельцами и крепостниками. После подавления восстания мстительный Вамба изгнал евреев из города. Но ненадолго, ибо сам вскоре умер. При правлении в Испании арабов ничего особенного с нарбоннскими евреями не происходило: жили то лучше, то хуже. Однако сыграли важную роль в разгроме и изгнании арабов, помогая королю Пипину Короткому, за что он наделил общину важными и редкими в тогдашней Европе привилегиями. Опять евреи пополнили ряды феодалов, солеваров, мельников и — чего не было в остальной Европе — могли нанимать (и угнетать крепостных) христиан. Главное же — Пипин Короткий был королем франков, а значит, Нарбонна стала частью Франции. Но на особых правах, редких даже в период феодальной раздробленности.
Нарбонной владел местный виконт, и в его внутренние дела не мог вмешиваться король. Скажем, король Людовик IX проводил антиеврейскую политику. А местный виконт ее осудил и участия в ее проведении не принял. Причина острой любви виконта к евреям крылась в отличных налогах, которые община исправно платила. Вот он, облик средневекового феодала, подумаете вы, за деньги готов забыть о Боге! Но не меньшую любовь к евреям стремился проявить и здешний архиепископ, а уж он-то о вере забыть не мог: она входила в его профессиональные обязанности. Оба владетеля, светский и духовный, защищали еврейскую общину и от попыток погрома, и от крестоносцев. Нарбоннские евреи умели себя защитить и сами и числились в составе городской полиции.
Нарбоннское подданство защищало евреев в их поездках в те страны Европы, где евреев преследовали: даже в Испании ничего поделать с этим не могли. Нарбонна была влиятельным и сильным «государством в государстве», и сила ее во многом зиждилась на деятельности еврейской общины.
Увы, виконт и архиепископ никак не могли примириться с тем, что часть «еврейского пирога» принадлежит не только одному из них, но и другому, и их борьба ослабила Нарбонну. А так как то один, то другой обращался за помощью к королю, то король и прибрал обоих к рукам.
В 1306 году евреи были изгнаны из Франции. Потом некоторые из них поселились в Нарбонне, но общину не воссоздали. И независимость Нарбонны тоже никогда восстановлена не была. Теперь это маленький провинциальный город. Какое уж тут государство без евреев…
Назад: Глава I
Дальше: Блистательный Химьяр
