Америка превратилась в прообраз "земного Эдема"

 Возвращение в Эдем 

АВТОР:  Гарик Мазор. 6 июля 2025

   

Современный либерализм – это оружие демонтажа национальных государств и стирания идентичностей. Эта идеология обслуживает интересы глобального капитала. Но это не капитализм созидания. Это капитализм финансовой спекуляции, банковских консорциумов и инвестиционных фондов, которые могут обрушить экономику целой страны одним решением.

Национальные границы и суверенные интересы - последняя преграда. Они мешают полной монетизации жизни и бесперебойной циркуляции капитала. Поэтому их демонтаж - не побочный эффект, а стратегическая цель.

Сегодня глобальный капитал фактически управляет планетой. Его власть абсолютна.  Никогда ещё мир не был так близок к созданию новой Вавилонской башни - только теперь она строится не из камня, а из нейронных сетей, потоков капитала и систем предиктивной аналитики.

Она кажется сияющим Эдемом. Но за её фасадами всё чаще проступает иной лик - холодный цифровой паноптикон, где свобода становится иллюзией выбора, личность - биометрическим профилем, а история - данными, которые можно стереть одним нажатием кнопки.    

   

Сопротивление христианскому глобализму

Повсеместное наступление христианской глобализации вызвало новые, более сложные формы сопротивления.

Захваты, крещения огнём и мечом, жесткое подавление инакомыслия породили встречное стремление народов сохранить свою идентичность и независимость от римско-христианского влияния. 

Антагонизм Иерусалима

Индивидуализм, выраженный в национальной самоидентификации, всегда был связан с Иерусалимским Храмом.

Национальный Храм противостоял вавилонской глобализации.

Это были и остаются две антагонистические идеи миропорядка.

В истории мы знаем множество формаций глобальных государств, и все они пытались уничтожить идею Национального Храма - свой идейный антагонизм и по сути исторический стержень своего собственного появления.

Носителей Веры Авраама преследовали, подвергали гонениям и массовым убийствам во всех империях и государствах, построенных на идейном фундаменте экспансий, завоеваний и глобализма.

Исламский глобализм

Другой значимой реакций на претензии Христианства на мировую монополию стало возникновение ислама.       Это была не только новая религиозная система, но и оригинальная цивилизационная альтернатива, которая оспаривала само право христианства на универсальность и исключительное обладание истиной.

Подобно христианству, ислам проповедовал объединение стран и народов в единое духовное пространство.

Однако его глобализм строился преимущественно на территориальных, этнических и культурных основах.

Исламский мир стремился создать особый порядок, в котором религиозные нормы сочетались с правовыми и политическими институтами, основанными на арабских традициях.

Ислам стал силой, противостоящей христианской экспансии.

При этом он сам распространялся войнами, захватами земель и утверждением своей власти над другими народами.

Стремление контролировать торговые пути и богатые регионы Востока и Средиземноморья усиливало конфликт с христианской цивилизацией.

Исламский мир активно вторгался вглубь территорий, принадлежавших христианским государствам.

Он стремился расширить политическое влияние, обогатиться за счет новых ресурсов и подчинить себе важнейшие стратегические центры.

В отличие от христианства, ислам в меньшей степени делал ставку на массовое миссионерство.

Он не предполагал столь масштабной практики обращения народов с помощью проповедников и церковной структуры.

Но и без этой стратегии исламский глобализм смог широко распространиться по Юго-Восточной Азии, Северной Африке и многим регионам, где пересекались торговые пути.

По сути, многовековое противостояние христианства и ислама стало борьбой двух вариантов глобального устройства мира.

Это соперничество повлияло на судьбы целых континентов и до сих пор определяет важные политические и культурные конфликты современности.

 

         Монархии и глобализация: слияние традиций и современных мировых систем

В современном мире, где глобальные финансовые и транснациональные корпорации практически воплотили идею глобализации, мы наблюдаем интересный процесс: последние всё ещё действующие наследственные монархии постепенно вливаются в новый глобальный миропорядок.

Ярким примером этого процесса служит Ближний Восток.

Арабские монархии региона уже давно интегрированы в мировые экономические и политические системы.

Их финансовые ресурсы, стратегическое положение и запасы энергоресурсов стали неотъемлемой частью инфраструктуры глобального капитализма.

Сегодня эти монархии окончательно присоединяются к архитектуре транснациональных институтов и сетей влияния.

Именно в этом слиянии - в растворении традиционных моделей управления и культуры в универсальных схемах глобального управления - заключается главная причина тех тектонических процессов, которые мы наблюдаем на Ближнем Востоке.

Эти изменения проявляются как в трансформации внутренней политики государств региона, так и в их роли в международных союзах, новых альянсах, а также в перераспределении сфер влияния.

Таким образом, арабские монархии становятся важными участниками глобальной системы, сохраняя при этом символическую преемственность традиционной власти и адаптируясь к реалиям мировой экономики и геополитики глобального мироустройства.

      Французская революция и независимость Америки

Несмотря на масштабность христианской глобализации, мир оставался разделённым на государства и народы. Одной из главных причин было отсутствие универсальных рычагов контроля и единых механизмов экономического объединения, способных преодолеть устоявшиеся политические и культурные барьеры.

Ситуация начала меняться в эпоху научно-технического прогресса, когда появились новые инструменты глобального влияния: печатное слово, массовое образование, промышленное производство и международные финансовые сети. Всё это создало основу для формирования мировых идеологий и экономических систем, выходящих за пределы отдельных империй и религиозных цивилизаций.

Христианству пришлось переосмыслить свои догматы и отказаться от безусловного оправдания иерархии и неравенства. Постепенно его традиционное поклонение авторитету и сословной стабильности стало уступать место новым идеям: свободе, равенству и правам личности, ещё недавно воспринимавшимся как радикальный вызов устоям.

Фундаментом либерального глобализма стали личная свобода и неприкосновенность частной собственности. Эти принципы впервые были провозглашены не как отвлечённая философия, а как основа государственного и общественного устройства. Они открыли возможность создать эффективные механизмы построения единого мира: капитал, транснациональную торговлю, право, общее понимание прогресса и технологические инновации.

Французская революция стала первым масштабным опытом, когда идеи свободы, равенства и собственности легли в основу политического строя. Её лозунги прозвучали как вызов тысячелетнему европейскому укладу - миру королей, аристократии, сословных привилегий и духовной монополии. Однако, несмотря на своё колоссальное влияние, французская революция в глазах многих осталась символом противоречий и трагедий: здесь великая мечта о новом обществе оборачивалась террором, войнами и реставрацией старых порядков.

На этом фоне американский опыт воспринимался как иной по духу и результату. Провозглашение независимости Соединённых Штатов Америки стало не просто политическим актом, но рождением нового мифа, который оказал на человечество не меньшее влияние, чем все европейские революции вместе взятые.

         Америка превратилась в прообраз "земного Эдема" - пространства, где человек может начинать всё с нуля, свободный от старых оков. Здесь национальность, сословие и религия считались личным делом, не определяющим ценность человека. "Американская мечта" стала символом уникального союза свободы и процветания: веры в то, что упорный труд и талант дают каждому шанс построить свою судьбу.

В отличие от Европы, где идея освобождения оставалась борьбой с древними порядками, Америка предлагала образ будущего, в котором прошлое больше не тяготит. В глазах миллионов переселенцев это была обетованная земля, где древние конфликты и предрассудки стирались в новом плавильном котле.

Если французский лозунг "свобода, равенство, братство" часто звучал как декларация против чего-то, то американский миф был декларацией "за": за личную ответственность, за возможность начинать сначала, за свободу владеть и распоряжаться собственностью как высшей формой самостоятельности.

США стали первой страной, в которой глобальный либерализм приобрёл законченные очертания. Здесь капитализм, демократия и культ индивидуальной свободы объединились в единую систему, породив новый цивилизационный стандарт. Для остального мира Америка стала символом того, что возвращение в Эдем возможно не через веру или утопию, а через прагматичное сочетание прав человека, экономики и духа предпринимательства.

Американский миф распространился по планете быстрее любых армий: через массовую культуру, технологии, финансовые системы и идею универсальных ценностей, которые могли объединить человечество в нечто большее, чем сумма разрозненных наций.

 

        Глобализм по Марксу и его большевистское воплощение

Маркс считал, что идея глобализма, в которой он видел конечную цель развития цивилизации, не может быть реализована на основе частной собственности. Напротив, он полагал, что именно частная собственность лежит в основе неравенства и разделения общества, а не его объединения в мировом масштабе. Частная собственность, по Марксу, является фундаментом и постоянным поощрением индивидуализма, который неизбежно вступает в противоречие с идеей глобального сообщества.

На этом понимании строилось всё его учение. Теория Маркса заключалась в том, что глобальное общество равенства и свободы невозможно построить на принципах капиталистического либерализма. По его замыслу, оно должно основываться не на культуре частной собственности, а на классовой идее.

Именно классовая солидарность пролетариата, а не свободный рынок, должна была стать главной объединяющей силой будущего мира. Объединение всего человечества, как полагал Маркс, может произойти только через установление общественной собственности под гегемонией одного социального класса - пролетариата, а затем через постепенное стирание всех классовых, национальных и государственных границ.

Так формировался образ глобального марксистского мира - единого, без частной собственности, эксплуатации и искусственных разделений. В этом проекте уже не оставалось места национальным идентичностям и имущественным различиям, которые веками разделяли людей. Маркс последовательно отрицал святость частной собственности как главного фундамента западного либерализма и считал её основным препятствием на пути к подлинному единству человечества.

Эти идеи оказали мощное влияние на политические движения XX века. Большевики, взяв на вооружение марксизм, попытались воплотить проект глобализации в жизнь. Их стратегия исходила из убеждения, что создание нового мирового порядка невозможно без решительных и насильственных действий, направленных на разрушение существующего строя.

В отличие от западных либералов, которые строили модель глобализации на основе капиталистического рынка, расширения влияния капитала и культурной экспансии, большевики предлагали альтернативный путь. Он заключался в силовом насаждении социалистической идеологии, распространении революции за пределами России и создании предпосылок для всемирного триумфа пролетариата.

Создание Коминтерна, активная поддержка революционных движений в Европе и Азии, планы мировой революции и идея построения единого государства рабочих и крестьян - всё это стало практическими инструментами глобального марксистского проекта.

Таким образом, большевизм был не просто внутренней российской историей, но и практическим воплощением противостояния уже осуществляющейся и стремительно развивающейся модели западного либерального глобализма, во главе с "американским плавильным котлом" - системой, где объединение мира происходило через капитал, массовую культуру и политическую гегемонию США.

Марксистский проект глобализации противопоставлял этому иной универсализм - всеобщий интернационализм трудящихся, построенный на идее освобождения человечества от эксплуатации и национальных барьеров. Но на практике эта мечта столкнулась с острыми противоречиями и драматическими последствиями: попытка сломать старый мир силой обернулась репрессиями, насилием и созданием новых форм несвободы.

Тем не менее сама идея возможности глобального мира без частной собственности и национальных различий оказала колоссальное идеологическое воздействие на весь ХХ век. Она стала одним из важнейших вызовов либеральной модели глобализации и навсегда изменила ход мировой истории.

 

    Постлиберальный мир

Современные глобалисты убеждены в праведности своей идеологии и считают её осуществлением "божественного замысла" - возвращения человечества в Эдем. Ради этой цели любые средства, по их мнению, оправданы. Они уверены, что масштабное слияние культур, экономик и ценностей - единственный путь к "универсальному миру", где будут упразднены конфликты, границы и само понятие прошлого.

       Но, как всегда бывало в истории, человек, движимый жаждой власти и обогащения, превращал любую возвышенную идею в инструмент подчинения и эксплуатации. Так было с римским универсализмом, подавлявшим свободу покорённых народов под знаменами *pax romana*. Так было с христианством, оправдывавшим инквизиции и крестовые походы. Так было с французскими революционерами, которые в 1793 году начали террор под лозунгами свободы и братства, но завершили его гильотинами и войной против собственных граждан. Так же и сегодня - самые красивые речи о правах человека становятся фасадом новой системы зависимости и подчинения.

В человеческом понимании независимость - это прежде всего деньги и власть. Поэтому история политического глобализма мало похожа на воплощение "божественного замысла". Это хроника последовательных попыток меньшинства, обладающего колоссальными ресурсами и доступом к информации, подчинить всё человечество под видом "освободительной миссии".

      Современный глобализм, пройдя долгий путь от христианизации Европы в IV-V веках через либеральные революции XVIII-XIX веков и марксизм XX века, вступил в финальную стадию.    

       Никогда ещё в истории мира не существовало сил, сосредоточивших в своих руках такой объём инструментов воздействия. Если в 1945 году учреждение Организации Объединённых Наций (Устав ООН, 26 июня 1945 года) казалось попыткой предотвратить войны, то уже с 1990-х годов структуры ООН и МВФ всё чаще использовались для навязывания "универсальных норм" поведения и политики.

 

        Мы видим это каждый день:

*   В 2016 году референдум по Brexit сопровождался массированной медиакомпанией и фильтрацией информации в соцсетях.

*   В 2020-2021 годах пандемия COVID-19 стала историческим прецедентом: впервые глобально были согласованы ограничительные меры, QR-коды и контроль за передвижением почти 4 миллиардов человек. Основанием стали рекомендации ВОЗ и регламенты ЕС, например Регламент 2021/953 Европарламента от 14 июня 2021 года о цифровых сертификатах COVID.

*   В 2022 году после начала конфликта на Украине крупнейшие цифровые платформы - Facebook, Twitter, YouTube - синхронно ввели цензуру и блокировку СМИ, включая российские телеканалы на территории ЕС по Решению Совета ЕС 2022/351 от 1 марта 2022 года.

*   Китай с 2014 года внедряет систему "социального кредита", основанную на Документе №33 Госсовета КНР (2014), а в 2019 году она стала национальным стандартом.

 

Объединение Европы в Евросоюз стало точкой невозврата. В 1999 году введена единая валюта евро, а Маастрихтский договор 7 февраля 1992 года и Амстердамский договор 2 октября 1997 года окончательно закрепили общий рынок и свободное движение людей. В 2004 году крупнейшее расширение ЕС ликвидировало экономические барьеры в Восточной Европе. За два десятилетия в Германию, Францию и Великобританию прибыли более 20 миллионов мигрантов, меняя этнический и культурный облик. Подобно тому, как Александр Македонский в IV веке до н.э. мечтал растворить покорённые народы в единой эллинистической культуре, современный глобализм стирает различия, чтобы создать "универсального человека" без корней и прошлого.

 

Эта модель активно распространяется на Южную Америку:

*   В 2018 году Бразилия запустила проект цифровой идентификации Cadastro Base do Cidadão в сотрудничестве с Mastercard и Microsoft.

*   В 2019-2020 годах Венесуэла фактически лишилась экономического суверенитета под санкционным давлением США и финансовых центров.

*   Аргентина в 2018 году подписала соглашение с МВФ на сумму 57 миллиардов долларов (крупнейшее в истории фонда), а в 2022 году пересмотрела его условия, обязавшись проводить политику "финансовой устойчивости".

Это пространство управляется не демократическим выбором, а консорциумом банков, бюрократий и корпораций, чья власть подкреплена моральным шантажом лозунгов "толерантности" и "прогресса".

На наших глазах возникает новый вид государства - безликое глобальное образование, где правят не парламенты, а директивы и регламенты. Если в XIX веке люди боролись за конституции, то теперь их заменяют рекомендации Всемирного экономического форума, например The Great Reset (2020), и стратегические соглашения вроде Повестки дня ООН 2030 (принята 25 сентября 2015 года).

Традиционный консерватизм, опирающийся на историческую память, объявлен атавизмом. Любое сомнение клеймят экстремизмом.

*   В США после событий 6 января 2021 года у Капитолия был запущен масштабный процесс цифровой зачистки, блокировки аккаунтов и цензуры.

*   В Канаде в феврале 2022 года протесты дальнобойщиков (Freedom Convoy) подавлялись заморозкой банковских счетов и арестами по Закону о чрезвычайном положении (Emergencies Act).

*   В Китае с 2014 по 2019 годы система социального рейтинга стала нормой жизни сотен миллионов людей.

*   В Латинской Америке 2019-2023 годы принесли подписание соглашений о цифровой идентичности и транснациональной торговле под эгидой Всемирного банка и ОЭСР.

Современный либерализм - уже не тот либерализм, что рождался в трудах Локка и Монтескьё. Это радикальная мутация собственных исторических лозунгов. Лозунги о правах человека превращены в оружие демонтажа национальных государств и стирания идентичностей. Сознательное смешивание рас и культур, поддерживаемое миграционной политикой ЕС, становится механизмом окончательного размывания корней.

Эта идеология обслуживает интересы глобального капитала. Но это не капитализм созидания. Это капитализм финансовой спекуляции, банковских консорциумов и инвестиционных фондов, которые могут обрушить экономику целой страны одним решением.

Национальные границы и суверенные интересы - последняя преграда. Они мешают полной монетизации жизни и бесперебойной циркуляции капитала. Поэтому их демонтаж - не побочный эффект, а стратегическая цель.

Сегодня глобальный капитал фактически управляет планетой. Его власть абсолютна. Ему подчинены почти все политические кабинеты, бюрократия, СМИ и культурные индустрии. Это не теория заговора, а фактическая реальность: от решений G20 и Всемирного банка до Соглашения об устойчивом развитии и Парижского климатического соглашения (2015), от цензуры Facebook до системы социального рейтинга Китая.

Никогда ещё мир не был так близок к созданию новой Вавилонской башни - только теперь она строится не из камня, а из нейронных сетей, потоков капитала и систем предиктивной аналитики.

Она кажется сияющим Эдемом. Но за её фасадами всё чаще проступает иной лик - холодный цифровой паноптикон, где свобода становится иллюзией выбора, личность - биометрическим профилем, а история - данными, которые можно стереть одним нажатием кнопки.

Это уже не эксперимент. Это глобальный проект с тоталитарными чертами, претендующий стать единственной реальностью. И всё меньше остаётся пространств, где человек может укрыться от этого нового "универсального порядка".

 

Александр Македонский поставіл перед мудрецамі Иерусалимского Храма главные, жизенно важные для царя вопросы ?

 

 

       По утверждению римского историка Иосифа Флавия, Александр Македонский, захвативший в 332 году до н.э. Иерусалим, крайне снисходительно отнёсся к жителям покорённого им города, хотя они и были союзниками его заклятого врага персидского царя Дария. Причину этого средневековые еврейские комментаторы усматривали в том, что Александр Македонский был поражён

мудростью старцев Второго Иерусалимского Храма, давших ответы на главные жизненные вопросы, интересовавшие величайшего полководца всех времён и народов.
Первым вопросом, с которым обратился Македонский к мудрецам, был: «Кто же Мудрый на свете?»
И ответили мудрецы: «Мудрый тот, кто умеет правильно задавать вопросы и учиться на примере каждого, с кем сводит его судьба».
Вторым вопросом был: «Кто же Сильный на свете?»
И ответили мудрецы Александру Македонскому: «Силён тот, кто может побороть собственные слабости [буквально – собственные инстинкты].»
Третьим вопросом был: «Кто же тогда Герой на свете?»
И ответили мудрецы: «Герой тот, кто может превратить своего врага в своего друга [буквально – ненавидящего его в любящего его]».
Следующим вопросом был: «Кто же Уважаем на свете?»
И ответили мудрецы: «Уважаем тот, кто уважает самого себя».
Пятым вопросом был: «Кто же тогда Богат на свете?»
И ответили мудрецы Второго Храма: «Богат тот, кто умеет радоваться всему тому, что он имеет».
Последним вопросом Македонского был: «Кто же тогда Счастлив на свете?»
И ответили мудрецы: «Счастлив муж, нашедший красивую жену, прекрасную в своих поступках».
Поражённый мудростью иерусалимских старцев, Александр Македонский не только не отдал Иерусалим на разграбление своим воинам, но и сам поднялся на Храмовую гору, где вознёс молитвы вместе с мудрецами Второго Храма.!!!

Автори цього міфа  посилаются на гл. 11 книги Йосипа Флафія.   Ось текст цієї глави :  

Иосиф Флавий

Иудейские древности

Книга одиннадцатая

 

Глава восьмая

1. Около этого времени УМЕР  от руки коварного сына Кераста Павсания, македонский царь Филипп в городе Эги.          

Тогда сын последнего, АЛЕКСАНДР, вступил на престол и, перейдя через Геллеспонт, разбил полководцев Дария при Гранике; 

затем он двинулся на Лидию и на Ионию, подчинил их себе и, сделав набег на Карию, ворвался в пределы Памфилии, как о том рассказано в других сочинениях .

2. Тем временем старейшины иерусалимские, раздраженные тем, что к первосвященству имеет отношение женатый на иностранке брат Иаддуя, восстали против него (т. е. против Манассии). Дело в том, что они боялись, как бы этот брак не стал удобным предлогом для всех, кто надумал бы преступить законоположение о смешанных браках, и как бы этот случай не положил начало слишком близкому общению с иноплеменниками, тем более, что они располагали живым примером: смешанные браки с иностранками были некогда причиною их плена и различных других бедствий. 

Поэтому они предложили Манассии либо развестись с женою, либо не прикасаться к жертвеннику вовсе. 

Когда же и первосвященник сочувственно отнесся к требованию народа и запретил брату своему доступ к алтарю, Манассия отправился к своему тестю Санаваллету и заявил ему, что хотя он и любит его дочь Никасо, но он, благодаря ей, не желает лишаться священнического сана, который являлся верховным в глазах его народа и составлял постоянное достояние его рода. Однако Санаваллет не только не хотел лишать его священства, но даже обещал доставить ему сан и могущество первосвященника и сделать его верховным правителем всей области, которая была в его распоряжении, лишь бы Манассия не прекращал своего сожительства с его дочерью. Он заявил зятю, что построит для него на высочайшей из всех самарянских гор, именно на возвышенности Гаризим, такой же храм, какой имеется в Иерусалиме. 

И обещал сделать это с особого разрешения царя Дария.

Уповая на эти обещания и возгордившись вследствие их, Манассия, в надежде получить от Дария первосвященство, остался при Санаваллете, который был тогда уже довольно пожилых лет. А так как подобные браки были заключены у значительного числа священников и [прочих] израильтян, то этот случай вверг иерусалимцев в немалое смущение, потому что все эти лица перешли к Манассии, тем более, что Санаваллет предоставил им денег и земли для обработки и наделил их участками для поселения, всяческим образом оказывая поддержку своему зятю.

3. Узнав около этого времени, что Александр переправился через Геллеспонт, что он разбил его сатрапов в битве при Гранике и что он наступает все ближе и ближе, Дарий решил выступить навстречу македонянам и предупредить вторжение их и разгром всей Азии и [с этой целью] стал собирать конную и пешую рать. Поэтому он перешел через реку Евфрат и, перевалив через киликийские[43] горы Тавра, стал ожидать врагов при киликийском городе Иссе, чтобы тут вступить с ними в бой^[44]. Санаваллет был очень доволен прибытием Дария и обещал Манассии немедленное исполнение всего сказанного, лишь только Дарий победит врагов и вернется обратно. Дело в том, что Санаваллет, подобно всем прочим жителям Азии, был того убеждения, что македоняне не решатся вступить в борьбу с персами вследствие многочисленности последних. Однако это ожидание не оправдалось, ибо, сразившись с македонянами, царь потерпел поражение, потерял большую часть своего войска и бежал в Персию, оставив в плену у македонян свою мать, жену и детей^[45].

Затем Александр двинулся в Сирию, овладел Дамаском^[46] и, взяв Сидон, принялся за осаду Тира^[47]. Отсюда он отправил к первосвященнику иудейскому письмо с просьбою прислать ему подкрепление и продовольствие для войска и предложением снискать себе дружбу македонян тем, что станет платить ему (Александру) все те суммы, которые раньше получал от него Дарий. При этом царь македонский особенно подчеркнул то обстоятельство, что он не изменит своих требований (и будет настаивать на них). Когда же первосвященник ответил лицам, принесшим послание Александра, что он присягнул Дарию не поднимать против последнего оружия, и еще раз подтвердил, что он не нарушит своего обещания, пока будет жив Дарий, Александр страшно разгневался и, так как ему не казалось удобным оставлять теперь Тир, который все еще не хотел сдаваться, грозно заявил, что он по взятии Тира пойдет войною на иудейского первосвященника и в его лице покажет всем, кому они должны оставаться верны относительно своих клятв. Затем он еще настойчивее повел осаду города и взял [наконец] Тир^[48]. Потом, распорядившись делами этого города, он направился к Газе и осадил ее с начальником ее гарнизона, Вавимисом^[49].

4. Считая этот момент удобным для своих коварных замыслов, Санаваллет отпал от Дария и с восемью тысячами подчиненных прибыл к Александру. Последнего он застал как раз при начале осады Тира и заявил ему, что передаст ему приведенных воинов как представителей подчиненной ему провинции, причем заметил, что скорее готов признать над собою власть македонского царя, чем Дария. Александр охотно принял его, и вследствие этого Санаваллет уже смело повел с ним речь о своих планах и рассказал ему, что у него есть зять Манассия, брат иудейского первосвященника Иаддуя, и что многие из соотечественников этого его зятя готовы теперь приступить к постройке своего храма в подчиненной ему (Санаваллету) области. Попутно было указано, что это обстоятельство, т. е. распадение иудеев на два лагеря, может быть полезно и царю македонскому: таким образом, если даже это племя вздумает в полном между собою согласии и общими усилиями предпринять отпадение, то это не представит царям затруднения, как это однажды уже было сделано им по отношению к ассирийским правителям. Получив соответственное разрешение Александра, Санаваллет с крайним усердием приступил к построению храма и сделал верховным священником Манассию в полной уверенности, что это будет для потомства его дочери наилучшею наградою. Между тем по прошествии семи месяцев осады Тира и двух месяцев осады Газы Санаваллет умер, Александр же, взяв Газу^[50], поспешил по направлению к Иерусалиму^[51]. Когда известие об этом дошло до первосвященника Иаддуя, он совершенно растерялся от страха, не зная, как встретить ему македонян, ввиду того, что царь гневался на прежнее его неповиновение. Вследствие этого первосвященник поручил народу молиться и, принеся вместе с народом жертву Предвечному, стал умолять Господа защитить иудеев и оградить их от надвигающейся опасности. И вот, когда Иаддуй после жертвоприношения прилег отдохнуть, Предвечный явился ему во сне и повелел ему не робеть, а украсить ворота города венками, открыть эти ворота, всем облачиться в белые одежды, ему же и прочим священникам встретить царя в установленных ризах и не бояться при этом ничего, так как Господь Бог заботится о них. Восстав от сна, первосвященник был очень рад и, объявив всем о полученном предвещании и поступив сообразно полученному им во сне повелению, стал готовиться к прибытию царя.

5. Когда он узнал, что царь недалеко от города, он пошел ему навстречу к местности, носящей название Сафа, вместе со своими священниками и толпою горожан, чтобы сделать встречу царя как можно торжественнее и отличною от встреч, оказанных царю другими народами; имя Сафа в переводе значит "вышка", ибо оттуда возможно обозреть весь Иерусалим и тамошний храм.

Между тем финикийцы и следовавшие [за Александром] хуфейцы полагали, что наверное гнев царя падет на иудеев и он решит предать город разграблению, а первосвященника со всею семьею гибели. Однако на деле вышло совсем не то: Александр еще издали заметил толпу в белых одеждах и во главе ее священников в одеяниях из виссона, первосвященника же в гиацинтового цвета и золотом затканной ризе с чалмою на голове и золотой на ней дощечкой, где было выгравировано имя Господне, и потому один выступил вперед, преклонился пред именем Божиим и первый приветствовал первосвященника. Когда же иудеи единогласно громко приветствовали Александра и обступили его, цари сирийские и все прочие были поражены поведением его и подумали, не лишился ли царь рассудка. Тогда Парменион^[52] подошел к царю и на вопрос, почему он теперь преклоняется перед первосвященником иудейским, когда обыкновенно все преклоняются пред Александром, получил следующий ответ: "Я поклонился не человеку этому, но тому Богу, в качестве первосвященника которого он занимает столь почетную должность. Этого [старца] мне уже раз привелось видеть в таком убранстве во сне в македонском городе Дии, и, когда я обдумывал про себя, как овладеть мне Азией, именно он посоветовал мне не медлить, но смело переправляться [через Геллеспонт]. При этом он обещал мне лично быть руководителем моего похода и предоставить мне власть над персами. С тех пор мне никогда не приходилось видеть никого в таком облачении. Ныне же, увидав этого человека, я вспомнил свое ночное видение и связанное с ним предвещание и потому уверен, что я по Божьему велению предпринял свой поход, что сумею победить Дария и сокрушить могущество персов и что все мои предприятия увенчаются успехом".

Сказав это Пармениону и взяв первосвященника за правую руку, царь в сопутствии священников пошел к городу. Тут он вошел в храм, принес, по указанию первосвященника, жертву Предвечному и оказал при этом первосвященнику и прочим иереям полное почтение. Когда же ему была показана книга Даниила, где сказано, что один из греков сокрушит власть персов^[53], Александр был вполне уверен, что это предсказание касается его самого. В великой радости отпустил он народ по домам, а на следующий день вновь собрал его и предложил требовать каких угодно даров. Когда же первосвященник испросил разрешения сохранить им старые свои законы и освобождения на седьмой год от платежа податей, царь охотно согласился на это. Равным образом в ответ на просьбу разрешить также вавилонским и мидийским иудеям пользоваться прежними законами он охотно обещал им исполнить все их просьбы. Когда же он сам обратился к народу с предложением принять в ряды своих войск всех, кто того захочет, причем им будет предоставлено право не изменять своих древних обычаев, но жить, не нарушая их, многим очень понравилось это, и они согласились участвовать в его походах.

6. Устроив таким образом дела свои в Иерусалиме, Александр двинулся дальше к другим городам и всюду, куда бы он ни являлся, ему оказывали радушный прием. Тогда самаряне, главный город которых был в то время Сихем, лежащий у подножия горы Гаризим и построенный отщепенцами иудейского народа, видя, как Александр отличает иудеев, решили также и себя выдать за иудеев. Как мы выше уже имели случай показать, самаряне имеют такую привычку: когда иудеев постигает бедствие, тогда они отказываются от родства с ними и говорят в таком случае правду; когда же иудеев постигает удача, они тотчас готовы примкнуть к ним, опираясь якобы на свое право и выводя свое происхождение от потомков Иосифа, Ефраима и Манассии. Таким-то образом они и теперь вышли с блеском и выражением полнейшей преданности навстречу царю, почти вплоть до Иерусалима. Когда же Александр похвалил их за это, сихемиты пришли к нему со всеми воинами, которых послал ему некогда Санаваллет, и просили его посетить также их город и почтить своим приходом и их храм. Царь обещал исполнить их желание на обратном пути. Когда же они стали просить его избавить и их от платежа повинности каждый седьмой год (ибо у них тогда не производится посева), царь спросил, кто они такие, что обращаются к нему с подобными просьбами. Когда же те ответили, что они евреи и что жители Сихема известны также под именем сидонян, царь еще раз спросил их - иудеи ли они. Получив отрицательный ответ, он сказал: "однако эту привилегию я даровал иудеям; поэтому я, по возвращении своем и получении более точных о вас сведений, сделаю нужные в этом деле распоряжения".

Простившись таким образом с сихемцами, он повелел солдатам Санаваллета идти вместе с ним походом на Египет, где он намеревался предоставить им земельные наделы, что он вскоре и сделал в Фиваиде, велев им охранять границы страны.

7. По смерти Александра^[54] власть его была распределена между диадохами^[55]. Храм на горе Гаризим оставался там по-прежнему. И всякий, кто среди иерусалимцев обвинялся в нарушении предписаний касательно пищи, или в осквернении субботы, или в каком-либо другом нарушении этого рода, бежал к сихемцам и уверял, что его без вины изгнали. Около того же времени умер также и первосвященник Иаддуй, и сан его перешел к его сыну Хонию.

Таковы были в те времена дела иерусалимцев.    

 

[ОГЛАВЛЕНИЕ]  |  [Иосиф Флавий]  |  [Библиотека «Вехи»]
© 2002, Библиотека «Вехи»

 

 

РОЗВАЛИТИ РОСІЮ. Валерій Пекар про кінець імперії та завершення війни | ...

Моррис-Два Нагана — три языка, две клички, національний герой Ізраїлю і Китаю , - один еврей !!

 

Моррис-Два Нагана — три языка, две клички, один еврей

Нажмите сюда для просмотра темы "Моррис-Два Нагана — три языка, две клички, один еврей" в оригинальном формате

Автор: УрусШайтанъ 29.08.2020 - 12:22

Он начинал лондонским карманником, дослужился до генерала и закончил жизнь почтенным патриархом в кругу многочисленных родственников. На надгробной плите на еврейском кладбище в Манчестере выбиты две даты (1887–1970), а его имя повторено на английском, иврите и китайском. На его похороны приехали высокие персоны из обоих Китаев (материкового и Тайваня), находившихся тогда в состоянии войны. Но оба противника были согласны в том, что усопший сыграл огромную роль в новейшей истории китайского народа. В надгробной речи прозвучало: «Наше глубокое уважение человеку, который был китаец если не по крови, то, конечно, в глубине души». Его считают выдающимся, говоря современным языком, командиром спецназа, а также дипломатом, разведчиком и уголовником, а в целом – национальным героем Китая и Израиля. У него было две клички: в Китае – Ma Kun («сжаый кулак»), за его пределами – Two-Gun («два нагана»). Надписи на надгробии подтверждают, что здесь покоится человек незаурядный.

Израилю – быть! В ноябре 1947 г. еще молодая Организация Объединенных Наций начала дебаты по резолюции номер 181. Рассматривался исторический для евреев вопрос о создании их национального государства. Решение, как положено, принималось голосованием. Понятно, что еврейские надежды могли осуществиться лишь в результате положительного вотума большинства государств (в конце концов так и случилось: «за» проголосовали 33 страны, «против» – 13, 10 воздержались). Однако было известно, что Китай намерен наложить вето на решение, и такое развитие событий следовало предотвратить. Сионистские лидеры отчаянно пытались встретиться с китайскими делегатами в Сан-Франциско, где проходило историческое голосование, но им было отказано во встрече. И тогда раввин Исраэль Голдстайн, член сионистской группы, сказал: «Я знаю, кто может решить проблему. Человек из Монреаля! Дайте мне телефон!» Наутро человек из Монреаля прибыл в Сан-Франциско. Узнав, что китайскую делегацию в ООН возглавляет дипломат и бывший генерал Ву, гость из Монреаля улыбнулся и сказал на идише: «Считайте, что проблема решена. Это ведь именно я в свое время сделал Ву генералом». Содержание их встречи осталось тайной, но ее результат известен: Китай воздержался при голосовании. Так он фактически помог созданию Государства Израиль, а китайский генерал стал сионистской иконой. Афишировать степень участия гостя из Монреаля в истории создания Государства Израиль было не с руки. Впрочем, израильские власти и сегодня не слишком охотно вспоминают эту деталь: официально считается, что главная заслуга по достижению нужных итогов голосования принадлежит сионистским лидерам. Человек же, убедивший китайцев не выступать против резолюции, не был китайцем. Это был Моррис Абрахам Коэн – еврей, родившийся в Польше в 1887 г.

Уголовник и герой в одном флаконе Судьба переносила его из страны в страну, заставляя менять род занятий. Еще малышом, оказавшись в лондонском Ист-Энде, он осознал, что основное в жизни – сила и деньги. Ловкость рук Моррис – бывший Моше – оттачивал как на боксерском ринге, так и в карманах состоятельных горожан. В 12 лет он был впервые задержан полицией, к 16 считался признанным «щипачом». Выйдя через пару лет из тюрьмы, отправился в Канаду, чтобы, как заверял родителей, постичь труд на ферме в провинции Саскачеван вблизи индейских резерваций. Неизвестно, научился ли парень стреноживать быков, но то, что стал великолепным стрелком и картежным шулером, несомненно. Едва отличившись в спекуляциях с недвижимостью, схлопотал новый срок. Отбыв его, обратил внимание на местных китайцев. Говорят, Коэну, любившему ярмарки, карнавалы, театры, да и вообще все необычное, особенно приглянулась китайская кухня. В это верится с трудом, поскольку он охотно трапезничал в кафе европейского толка. Но факт есть факт: однажды, заглянув в китайскую забегаловку, он напоролся на грабителя. Действуя автоматически, нокаутировал злоумышленника. Китайцы поразились: получить на чужбине поддержку от белого человека было практически невозможно. Они приветствовали Коэна как еврейского Гришу Добросклонова и пригласили его в отделение «Тунмэнхой» – антиманьчжурской организации под водительством Сунь Ятсена. Сунь Ятсен в ту пору после провала революции совершал турне по миру, собирая пожертвования для нового мятежа. В поле его зрения в Канаде оказались китайские гастарбайтеры на Канадской тихоокеанской железной дороге. Хорошо разбиравшегося в финансах Морриса (еще бы, столько опустошенных карманов на берегу Темзы!) поставили заведовать фондами организации Сунь Ятсена. Это было неслыханное доверие, и он его оправдал. После этого китайцы прониклись таким уважением к еврею Коэну, что предложили ему быть телохранителем Сунь Ятсена.

(02.jpg)

Автор: УрусШайтанъ 29.08.2020 - 12:23

Искусные руки и секретный язык Коэн стал командиром корпуса телохранителей – 250 первоклассных бойцов, которых он сам выпестовал. Основы бокса и стрельбы преподавал, используя кантонский диалект: он был легче классического китайского. Иногда на помощь Моррису приходили знатоки английского, в том числе жена Сунь Ятсена Сунь Цинлин и ее окружение – все они имели западное образование. Коэн всегда был при оружии. Он пережил несколько попыток покушения – и на себя, и на высоких персон, которых оберегал. После смерти Сунь Ятсена подопечными Морриса стали другие деятели Гоминьдана – родственники вождя, банкиры и военачальники. Однажды, преследуя группу убийц, Коэн был ранен в руку. Это побудило его носить второй пистолет. Так он заслужил кличку Two-Gun. Стрелял без промаха. Но было еще одно оружие, которое Коэн применял в исключительных случаях. Им в Поднебесной не владел больше никто. Когда Коэн был назначен главой китайской секретной службы, его корешем стал единоверец с уникальной биографией – Моисей Шварценберг. Ему приписывали членство в группе, которая в 1918 г. должна была убить Ленина. Коэн и Шварценберг продумывали и осуществляли в Китае спецоперации, с документов о которых до сих пор не снят гриф секретности. Поскольку подобные акции могли иметь геополитическое значение, надо было добиться абсолютной гарантии тайны. Коэн и Шварценберг были единственными в китайском руководстве, кто, кроме китайского и английского, владел идишем...

(03.jpg)

Боевые и трудовые будни Моррис всегда был в шаге от смерти. В годы Первой мировой он воевал в составе Канадских железнодорожных войск в Европе и получил боевые награды. Когда в 1937 г. японцы вторглись в Китай, Коэн тут же присоединился к освободительной борьбе. Он доставал оружие для китайцев. Во время нападения японцев на Гонконг в декабре 1941-го Коэн спас Сунь Цинлин и ее сестру Айлин, доставив их на один из последних самолетов, вылетавших из британской колонии. Сам же остался в городе, чтобы участвовать в военных действиях. Когда Гонконг был оккупирован, японцы бросили Морриса в тюрьму лагеря Стэнли. Там он прошел ад пыток, пока в конце 1942 г. его не обменяли на японских военнопленных. И по окончании Второй мировой войны, живя в Монреале, Коэн не забывал про Китай, ездил в Поднебесную, вспоминая горячие деньки. Даже после победы коммунистов в 1949 г. Коэн был одним из немногих, кто, будучи в генеральском звании, полученном от Сунь Ятсена, поддерживал нормальные отношения с руководством маоистского Китая. Именно этот универсальный статус Коэна способствовал тому, что его уже в преклонном возрасте взяли консультантом в компании «Виккерс» и «Роллс-Ройс».

Правда и вымысел Очень многие и тогда, почти полвека назад, и сегодня с сомнением воспринимают рассказы об участии Коэна в создании двух государств – КНР и Израиля. Однако тому есть неоспоримые доказательства. Он родился в Польше, детство и старость провел в Великобритании, долго жил в Канаде и в Китае, неустанно работая на благо этих стран. Он и в самом деле был командующим армии, возглавлял борьбу и против японцев, и против китайских коммунистов. Он стал единственным европейцем, который когда-либо дослужился до звания китайского генерала. После Второй мировой войны, живя в Канаде, он помог состояться Израилю как государству. Кем он был по своей внутренней сути? Верный ответ, видимо, один: человеком, который остро чувствовал личную ответственность за то, что происходит с евреями и китайцами, и сделал все, чтобы эти народы всегда вспоминали о нем с благодарностью. Конец

Варіанти припинення вогню | Віталій Портников @5channel